Раньше так было. Но не сейчас. Хотя родители хозяйки – в отличие от дочери – относились к осиротевшему псу с прежней любовью. Нет, даже с еще большей, потому что смотреть на похудевшего от тоски и горя зверя без слез было невозможно.
Тимку холили и лелеяли, его отпускали к Патьке, но пес ничего не хотел. Он ждал. Ждал, когда вновь услышит ЕГО.
Но ЕГО не было. Нигде не было.
Один серый день тянулся за другим, заметно похолодало, Тимка все меньше времени проводил на дворе и все больше – у камина. Пес лежал, вытянув лапы к огню, и с тоской смотрел на плясавшие языки пламени, вспоминая, как когда-то там, в лесу, ОН любил сидеть у печки, обняв за шею своего друга – его, Тимыча. И разговаривать с псом обо всем на свете…
Это был один из таких же серых, затканных паутиной тоски вечеров. Тимка почувствовал, что пора бы сходить на улицу, размять лапы и вообще – пора. Он тяжело поднялся, доплелся до входной двери и, нажав зубами на ручку, вышел в промозглую слякоть.
Надолго не задержался – уж очень холодно и мокро было во дворе.
Тимка подбежал к входной двери. Как раз вернулся с работы отец хозяйки, ворота отъехали в сторону, и его большой черный автомобиль медленно вкатился во двор.
И вдруг…
Пес даже присел от неожиданности и вздрогнул всем телом. Еще не веря в случившееся, он «прислушался» к темной ночи, настороженно поставив торчком обрубки ушей. А потом, взвыв от безумной радости, рванул в щель уже почти закрывшихся ворот, никак не отреагировав на изумленный крик отца хозяйки:
– Тимка, ты куда?! Стой!
«Какое там «стой», вы что, с ума сошли?! ОН ведь вернулся! Я его слышу! Вернее, слышал, но это неважно! ОН вернулся!»
Того мощного всплеска ЕГО энергии, который почувствовал пес, действительно больше не существовало. Но алабай запомнил направление, в котором он «прозвучал».
И теперь никто и ничто не могло остановить вновь обретшего смысл своей жизни пса.
Он бежал всю ночь, практически не останавливаясь. Иногда замедлял бег, переходя на неспешную рысь, чтобы дать натруженным и израненным лапам отдых.
Израненным – потому что он мчался напрямик, не выбирая дороги, через ямы, по камням, по битому стеклу, совершенно незаметное в темноте.
Но это все ерунда, Тимка почти не обращал на боль в лапах внимания, лишь досадовал немного на то, что хромота замедляет бег.
А значит, отдаляет встречу пса с НИМ!
Ну зачем он все эти дни проводил в тоске возле камина, отказываясь от еды и воды? Почему капризничал, с трудом проглатывая третью часть своей обычной пайки? И теперь, когда момент долгожданной встречи со смыслом всей Тимкиной жизни зависит только от самого Тимки, ослабевшие лапы и легкие ведут себя совсем не по-собачьи. А по-свински, вот как!