– Ну как? – Володя с волнением ждал вердикта «приемной комиссии». – Подойдет?
– Нормально, – кивнул «председатель приемной комиссии», – теперь можно двигаться дальше. Значит, запомнили? След в след за мной, ни шагу в сторону! Кольями перед собой топь проверяете. Если вдруг провалитесь – палку не теряйте, она вам выбраться поможет.
– Понятно, – кивнул Матвей. – А как же пес? Он здесь останется?
– Еще чего! С нами пойдет. Он эти места хорошо знает, не раз со мной Никодима навещал. Да, Ханыч?
Алабай, все это время неожиданного привала проведший с пользой – лежа на боку, – вскочил на лапы и нетерпеливо повел ушами, тревожно вглядываясь в темневший за болотом лес.
– Похоже, он тоже что-то неладное чует, – нахмурился старик. – Так уложите и привяжите все пожитки так, чтобы они не мешали, и за мной. Жаль, конечно, что у вас нет сапог, но ничего, это не самое страшное.
Не страшно, конечно, но жутко неприятно. Болотная жижа мгновенно просочилась в берцы и ледяной примочкой облепила ноги. Это превратило и без того выматывающий путь через трясину в еще более пикантное приключение.
Но все когда-либо заканчивается. Правда, с разным по знаку результатом – либо хорошо, либо плохо.
Сейчас результат оказался положительным – трясину им удалось миновать благополучно, ни один из членов спасательной экспедиции не провалился, замедлив этим продвижение вперед и добавив себе «позитива» в виде абсолютно мокрой одежды.
А так только ноги мокрые, и то не у всех – старик, само собой, был в высоких резиновых сапогах.
– Ну что? – Матвей тщательно выжал носки и протер берцы изнутри пучком сухой травы. – Как там Никодим? Вы его нашли? Мы ведь, насколько я понял, уже совсем близко от его дома? Тихон Васильевич! Ау! Вы меня слышите?
Но старик все то время, пока его спутники занимались обувью, простоявший с закрытыми глазами, на вопрос Кравцова не отреагировал.
– Что это с ним? – насторожился Володя. – Он в порядке вообще? Как неживой стоит!
– Ты на пса посмотри! – Матвей почувствовал, как по спине «с топотом» пронеслась целая толпа мурашек, вызывая нервную дрожь в теле.
Потому что вместо пусть огромного, но все же домашнего, привычного пса посреди небольшой полянки стоял дикий зверь. Хищник. С налитыми яростью глазами, оскаленной пастью, вздыбившейся вдоль хребта шерстью – и жутко, с клокочущим звуком рычал.
И взгляд его был устремлен в ту же сторону, куда повернулся старик…