– Нет. Ничего такого не было. И я скажу вам правду – кончина Лили Понс для раненых прошла незамеченной. Что действительно произвело на них угнетающее впечатление, так это внезапная смерть Лорана. Он был такой весельчак, знаете, душа компании. А Лили они почти не знали, и по большому счету им до нее дела не было.
– Скажите, а среди присутствующих в замке был хоть один левша?
– Понимаю, – задумчиво пробормотал Анрио. – Если Лили Понс проломили правый висок, это мог сделать левша, стоявший к ней лицом. Но не забывайте, что она могла стоять к убийце спиной или боком, и тогда он мог нанести удар правой рукой.
– Спасибо за разъяснение, доктор. Так что насчет левши?
– Среди гостей ни одного левши не было.
– А среди раненых?
– Ни одного.
– Так что, так-таки никого и не было?
– Только один человек. Горничная Мари Флато.
Глава 21
Свидетельство Жана
Когда Амалия вернулась к машине, дочь сразу же заметила перемену в облике матери. До разговора с Анрио Амалия была сосредоточенной и хмурой, а теперь лицо ее просветлело, и глаза смотрели иначе – открыто и почти безмятежно. «Она знает! – в немом восторге подумала Ксения. – Еще немножко, и…»
– Доктор сильно упирался? – спросила она вслух.
– По-моему, он был рад, что может наконец облегчить душу, – отозвалась Амалия. Она села в автомобиль и захлопнула дверцу. – На него надавили, ему угрожали, и он был вынужден поддержать версию о самоубийстве. Любопытно, впрочем, что хотя он не испытывает никакой симпатии к гостям Лили, но затрудняется указать среди них убийцу. Это о многом говорит… Слушай, я, кажется, проголодалась. Езжай вдоль этой улицы, попытаемся найти какой-нибудь приличный ресторан.
Ресторан сыскался через пару сотен метров, и был он не просто приличный, а неприлично хороший. Женщины поели, после чего Амалия достала из сумки отпечатанную по новой орфографии газету, которую захватила с собой, и стала ее читать.
– Мама! – укоризненно промолвила Ксения, делая большие глаза. Ей было непривычно видеть в руках у матери большевистскую прессу. – Зачем тебе это?
– Дорогая моя, газеты все-таки печатают для того, чтобы их читали, – парировала Амалия. – Но этот листок, конечно, – нечто удивительное… Похоже, какой строй в России ни устанавливают, все равно получается самодержавие.
Она спрятала газету в сумку и попросила официанта принести еще одну чашку кофе.
– Ходят слухи, что Ленин болен, – сказала Ксения и со свойственной ей беспощадной прямотой добавила: – Значит, царь теперь Бронштейн?[7]
Амалия кашлянула.
– Видишь ли, дорогая… У любого дела есть вроде бы явные решения, а есть такие, которые скрыты. Взять хотя бы преступление, которое я расследую: кажется явным, что Лили Понс убил Жан Майен. Кажется явным, что, если Ленин исчезнет, Троцкий заберет себе всю власть. Понимаешь, к чему я клоню? На самом деле, возможно, Жан Майен тут ни при чем и вовсе не он убил певицу. А что касается Троцкого, то помяни мое слово: он будет съеден при любом раскладе, если ему не хватит ума – или удачи, что для политика в принципе то же самое – умереть вовремя. Что же касается Ленина…