Габриэль терпеть не мог слово «идиллия», но он был вынужден признать, что местность, на которой располагался замок Поршер, оказалась и в самом деле идиллической. Легко было понять, отчего именно это место так полюбилось Лили Понс. Здесь легко было дышать и приятно – отдыхать. Маленькая речушка, или, вернее, намек на речушку под названием Шуазий, приятно журчала под старыми деревьями. Сам замок оказался небольшим, но симпатичным строением в три этажа с живописными островерхими башенками. Плющ заплетал фасад так густо, что кое-где доходил до самой крыши.
– Я хотел бы сделать несколько фотографий, – сказал Габриэль. – И заглянуть внутрь, если можно. Особенно меня интересует комната, где жила Лили Понс.
Луи почесал нос и сказал, что, если хозяев сейчас нет, можно попробовать договориться с нынешним дворецким, потому что он приятель кузена – того самого, который держит гостиницу. Однако Габриэлю не повезло – Луи вернулся с ответом, что хозяева дома и что они категорически возражают против того, чтобы какие-то репортеры вламывались в их замок, да еще делали фотографии.
– Дай-ка я сам поговорю с ними, – решительно сказал юный проныра и, отодвинув Луи, двинулся по дорожке к замку.
В уютной гостиной, где вещи XVIII века соседствовали с патефоном и старым роялем какого-то странного желтоватого цвета, Габриэля приняла застенчивая барышня с русыми волосами, одетая в светлое платье. Фотограф сразу же сообразил, что это одна из двух сирот, которых некогда опекал неуступчивый кюре. Очень мило порозовев, барышня витиевато извинилась, что она с братом никак не могут исполнить просьбу гостя.
– Мы понимаем, что вы проделали долгий путь, – закончила она, – но эта история была для нас настолько неприятна, что мы предпочли бы лишний раз ее не ворошить.
Габриэль понял, что настала пора идти ва-банк.
– Скажите мне, мадемуазель, только честно: вам нужны деньги? – Барышня открыла рот, и, видя, что вопрос попал прямо в точку, фотограф отважно ринулся в атаку. – Боюсь, вы недооцениваете, какую службу вам может сослужить упоминание вашего замка в нашей газете. Крайне прискорбно, но любой скандал привлекает внимание людей куда быстрее, чем самая изощренная реклама. Уверяю вас, не пройдет и недели после публикации, и в Шансо хлынут толпы любопытных. Не исключено, что кое-кто из них захочет снять замок, и тогда вам останется только определить финансовые условия. Ну так как, мадемуазель?
Но мадемуазель глядела на Форе во все глаза и ничего не говорила.
– В конце концов, – добил ее Габриэль, – никакой вашей вины нет в том, что эта вздорная певичка покончила с собой именно здесь. Почему бы сейчас не использовать это обстоятельство во благо? Вы ведь наверняка мечтаете о Париже, о балах, о компании чутких, умных людей…