– Скажите, Лили Понс случаем не собиралась за него замуж?
– Он бы никогда на ней не женился, – без малейшего колебания ответил Эрнест.
– Почему?
– Большое удовольствие иметь жену, которая путалась с половиной Парижа, – пожал плечами молодой человек. – Понимаете, мой отчим был в определенном смысле чертовски консервативен. Если бы он женился, то только на честной женщине. Кроме того, вы почему-то запамятовали, что в то время он уже был женат.
– Он мог и развестись.
– Ради Лили? Никогда.
– Если Лили не собиралась замуж за вашего отчима, может быть, у нее были виды на кого-нибудь еще?
– Насколько я помню, у нее действительно был какой-то актер.
– Леон Жерве?
– Он самый. Кажется, она действительно была им увлечена, но все закончилось еще до того, как мы приехали в замок.
– Они что, расстались?
– Не совсем. Кажется, Лили обнаружила, что Леон ей изменяет.
– Да? И с кем же?
– С Евой Ларжильер, которая когда-то его вывела в звезды. Для Лили было крайне неприятно узнать, что ее обманывают с женщиной на двадцать лет старше, чем она сама.
– Ну что ж, – усмехнулась Амалия, – это доказывает, что либо та, которая старше, лучше, либо та, которая моложе, никуда не годится. Скажите, а какое впечатление Лили Понс вообще на вас производила?
– Она, конечно, не была красавицей, – помедлив, признался Эрнест. – Но она прямо-таки излучала обаяние. Она могла сказать немыслимую гадость, но таким милым тоном, что вы даже не думали на нее сердиться.
– Можно пример? – попросил Бюсси.
– Пример? Ну что ж… Однажды, когда мы сидели в столовой, зашел – не помню по какому поводу – разговор о детях. И Лили сказала, что терпеть их не может и что она даже рада, что ее сын умер и больше не докучает ей своим писком. Она, мол, так от него устала… – Он увидел выражение лица Амалии и поторопился объяснить: – Поймите, если бы я не слышал это своими ушами, я бы сам не поверил. И все же никто из тех, кто был тогда за столом, даже не подумал ей возразить, наоборот, кто-то даже улыбнулся…
– Собственно говоря, это был не ее сын, а ребенок сводной сестры, – сухо сказала Амалия. – И все же такие вещи нельзя говорить – даже в качестве шутки.
– В том-то и дело, что Лили было можно все, – спокойно ответил Эрнест. – Она всегда говорила, что ей вздумается, но таким тоном, с такими очаровательными ужимками, что никто на нее не обижался. По крайней мере, никто из мужчин.
– А женщины?
– Женщины? Гм… Боюсь, что они все дружно ее ненавидели.
– Потому что она нравилась мужчинам?
– Не только. По-моему, ей нравилось злить представительниц своего пола. Она просто наслаждалась, когда выводила их из себя.