Впервые со времени рождения девочек она так долго была в разлуке с ними. И в то время как Чарльз наслаждался неомраченным счастьем, над ней висела мрачная тень, грозившая со временем скорее сгуститься, чем рассеяться. Она обрела любимого человека и свободу от несносной диктатуры Гая, но при этом потеряла детей. Она не имела с ними никакой связи, что наводило на нее ужас. Раньше, если Люсия куда-нибудь уезжала, она каждый день звонила дочкам или писала и получала от них в ответ записочки. Но всю эту неделю царило полное молчание. И вот наконец лейтенант Виллет вручил ей долгожданный конверт — послание от Элизабет.
Это письмо, пришедшее в «Тенбридж-Армс», было адресовано миссис Грин. Люсия вздрогнула, увидев знакомый четкий почерк и представив себе, как неприятно было Элизабет выводить это имя, на которое у нее, Люсии, пока не было законных прав. Но никогда в жизни она еще не радовалась так письму. Она истомилась по известиям о дочерях.
В письме гувернантка была очень сдержанной, создавалось впечатление, что она старается сохранять нейтралитет и позволяет себе сообщать лишь очень скупые сведения. В ответ на отчаянную короткую записочку, которую послала ей Люсия, надеясь узнать что-нибудь о девочках, Элизабет написала, что все в порядке, они здоровы и думают, что мама гостит у бабушки — Гай пока еще не сказал им правды.
И вот Люсия снова погрузилась в состояние напряженного, томительного ожидания. Кроме этого письма, весточек из Марлоу больше не было, хотя Люсия еще пару раз писала Элизабет отчаянные послания, умоляя держать ее в курсе дел.
Люсия была счастлива, более того — блаженствовала, когда Чарльз был с ней рядом. Они проводили все вечера вместе, и она могла посвящать ему все свое внимание. Это скрашивало любые превратности судьбы. Но днем, когда она оставалась одна, ничем не занятая, у нее было слишком много времени на размышления, что нагоняло на нее тоску и мрачные мысли.
Раньше ей никогда не приходилось подолгу бывать одной. Рядом всегда были родственники, дети, слуги. Правда, Барбара жила в школе-интернате, но Джейн была дома, и у нее всегда находилось для мамы много дел.
А здесь Люсии делать было совершенно нечего — только ждать возвращения Чарльза. И ей не оставалось ничего другого, как погружаться в воспоминания.
Она понимала, как это опасно, как губительно — оживлять в памяти образы из прежней жизни. Нужно во что бы то ни стало следовать совету Барбары Грей — не позволять тревоге о детях разрушить свое только что обретенное счастье. Поэтому она за неделю ни разу не заговорила с Чарльзом о дочках, даже виду не подала, как жестоко страдает без них. Но ей это стоило нечеловеческих усилий.