– Дверь мы тебе не откроем, – перебивает ее мужской голос. Это очень слабый голос, человек тяжело дышит. – Мало ли кто там у тебя за спиной стоит. Тебя кто послал, Груша или Павлик?
– Что? – недоуменно спрашивает Ася. – Какая Груша? Какой Павлик? У нас в лаборатории таких нет. Меня наш доктор послал к вам, доктор Авдеев, Никита Дмитриевич его зовут.
– А чего он забеспокоился? – подозрительно говорит мужчина. – Сильно добрый, да?
– Такое понятие, как чувство долга, вам знакомо? – не удерживается от насмешки Ася.
– Как же, – одышливо хмыкает мужчина. – Наше чувство долга… и уводит за собой в незримый бой… знакомое кино, плавали, знаем! Ну, что со мной?
– С вами – не знаю что, – угрюмо отвечает Ася. – У меня на руках результаты анализов Бусыгина Алексея Петровича.
– Я Бусыгин Алексей Петрович, – с явной неохотой признается он. – Говори давай, что там у меня. Ну, болен, сам знаю, а что у меня такое? Какой диагноз?
– Диагноз ставят врачи, – сухо говорит Ася. – Возьмите результат и идите с ним в больницу. Завтра же.
– Ладно, положи бумажку на пол, – говорит Бусыгин. – Уйдешь, я увижу, что ты одна была, тогда заберу.
– Слушайте… – Ася от возмущения просто не находит слов. – У вас мания преследования?! Я одна! Од-на!!! Положи бумажку на пол, главное! Вы что такое говорите! Я вам что, извещение на оплату электричества, что ли, принесла?! Я не могу, не имею права репорт просто так бросить! Я должна ее вам лично передать и ответить на ваши вопросы! Это ваша жизнь, ваша здоровье! Да вы понимаете, что у вас такой дефицит лимфоцитов, что можно предположить острый лимфолейкоз?!
Она тут же прикусывает язык, но поздно: слово не воробей, как известно… Диагноз она поставила-таки! Можно представить, какую ночь проведет теперь Бусыгин. Выслушать такой приговор… Одна надежда, что он не понял. Надо как-то смягчить ситуацию…
Но Ася не успевает: мужчина сварливо говорит:
– Ну, ты меня сдонжила! – и за дверью начинают лязгать засовы.
Лязгают они долго и громко, и Ася изумляется: кто бы мог подумать, что эта хлипкая на вид дверка, торчащая из-под прогнившей клеенки, окажется столь грозным оборонительным сооружением?!
Наконец она распахивается – и оттуда вырывается мощный сноп света. Ася отшатывается, закрывает лицо руками, но даже и теперь их прожигает свет, не оставляющий вокруг ни одного темного уголка. Даже если бы Ася привела с собой армию, скажем, тараканов или еще каких-нибудь столь же мерзких и мелких тварей, ни одна не осталась бы незамеченной!
Видимо, Бусыгин успокоился насчет могущих оказаться на площадке грабителей, потому что он приглушает свой несусветный фонарь, и Ася, почувствовав, что глаза перестает слепить, решается их открыть. В первое мгновение перед ней мельтешат какие-то разноцветные круги, потом она кое-как промаргивается и умудряется разглядеть высокую тощую фигуру, которая покачивается в дверях. Толстая фланелевая рубаха болтается на фигуре, как рогожа на огородном пугале.