— Не мог быть поосторожней!
— Но я был осторожен! Думаешь, я знаю способ? Только Дани. Она, наверно, ошиблась в подсчетах…
— Это точно?
— Точно. Мы сначала подождали… Потом сделали тест, ты знаешь… Она беременна, говорю тебе…
— Тогда что? Тебе нужен адрес?
— Адрес мне дал Дебюкер… Дани уже виделась с акушеркой…
— Это надежный человек? Не хватало еще, чтобы тебя поймали!
— Нет, нет, тут все в порядке. Сестра Дебюкера осталась очень довольна.
— А! Хорошо, а то я бы мог…
— Спасибо, старик.
Они замолчали. Даниэль закашлялся. Наконец проговорил:
— Я хотел тебя спросить о главном… эта мерзавка акушерка напрямик заявила… Семьсот пятьдесят франков! Сам понимаешь, у меня их нет под рукой!..
— У меня тоже, — сказал Жан-Марк.
— Я и не сомневался! Но, может быть, ты все же смог бы мне немного помочь.
Жан-Марк показал ему свой открытый бумажник, лежавший на ночном столике.
— Шестьдесят франков до конца месяца, — сказал он. — Если ты хочешь, поделим!
— Я и не думал, что ты так разорен, — сказал Даниэль. — Тогда, может быть, Франсуаза?..
— Она тоже вряд ли при капиталах сейчас!
— А Кароль, если я поговорю с ней?
— Я тебе не советую, — сказал Жан-Марк. — Она будет счастлива сообщить обо всем отцу!
— Ты прав. Она сейчас не в духе. Всякий раз, когда она открывает рот, то начинает меня ругать! Между нами говоря, тебе повезло, что ты не живешь дома. Если бы я мог удрать, я бы тоже…
— А Маду? Ты не думал?
— Конечно!.. Но и там я не уверен… У нее принципы… Она нажалуется… В общем, я посмотрю… Ты сказал, что можешь одолжить мне тридцать франков?
— Да.
— Это лучше, чем ничего! Тридцать франков здесь, тридцать франков там…
Жан-Марк взял бумажник, вынул тридцать франков и протянул их брату. Ради этого он работал всю ночь?! Какой идиотизм!
Даниэль положил деньги в карман, поблагодарил и неопределенно спросил:
— А как ты, у тебя все в порядке?
— Все в порядке, — ответил Жан-Марк.
Потом они посидели немного друг перед другом. Даниэлю из вежливости надо было ненадолго остаться, но он не знал, о чем говорить. Поскольку денег он не нашел, права на передышку у него не было. Он ушел от брата, крепко пожав ему руку, с чувством вынужденной неблагодарности. Между тем ему пришла в голову идея продать свои книги, безделушки, амулеты, гитару… Неужели и после этого он не наберет семисот пятидесяти франков?
Дома он наткнулся на Кароль, которая уходила куда-то, затем на Аньес, как раз убиравшую его комнату. Он выставил ее за дверь, ласково подталкивая плечами, стал искать чемодан и заполнил его сначала старыми школьными учебниками, загромождавшими комнату, затем книгами о путешествиях. При взгляде на каждую книгу, которую он брал в руки, на него накатывала волна грусти, связанная с воспоминаниями о детстве. Но чем сильнее он страдал от этой самоотверженности, тем больше восхищался страстью, вдохновлявшей его на этот поступок. Любовь к Дани росла от всего, чем он жертвовал ради нее. Когда он увидел рыбу-луну, его охватили сомнения. Даже это? Ну да! Дани этого заслуживает! Вскоре морской монстр, круглый, просвечивающий и колючий, был снят со своего крючка, а на его месте осталась только голая лампочка. Амулеты, наконечник копья, вырезанные из дерева статуэтки присоединились к рыбе-луне, уже лежавшей в плетеной хозяйственной сумке. Лишившись своих украшений, хижина путешественника преобразилась в келью монаха. Даниэль повесил за спину гитару, взял в одну руку сумку, в другую чемодан и поспешил поскорее уйти, чтобы избежать приступов сожалений. Если будет нужно, он загонит еще и проигрыватель. Это был его последний резерв, неприкосновенный запас.