Букет анемонов для Франсуазы, бутылка виски для Александра. Все усложнялось тем, что у нее с собой были помимо фенека, спрятанного под пальто и зажатого слева под мышкой, очень тяжелый большой саквояж, ремень от которого резал правое запястье, и зонтик, который ветром клонило над головой. Они жили дальше от ее гостиницы, чем она думала. Эта улица дю Бак была бесконечна. Можно было бы доехать на такси. Так или иначе, они молодцы, что пригласили ее к себе на обед всего через три дня после свадьбы. В церкви Франсуаза показалась ей одновременно и серьезной, и счастливой в своем светло-голубом костюме. Время от времени она бросала беспокойный взгляд на Александра, словно чтобы убедиться в том, что ему не наскучила церемония. Мадлен видела ее в неполный профиль, но, даже наклонившись, она не могла разглядеть лица жениха. Несгибаемый, как правосудие, волосы коротко подстрижены. Знать бы, что за черт заставил его жениться? Небольшая речь аббата Ришо перед обменом словами согласия была превосходна. Он говорил о двух религиях, католической и православной, с редким воодушевлением. Но кто кроме Франсуазы следил за ходом его мыслей? Вернувшаяся с Капри Кароль была в высшей степени элегантна в своем черном пальто с норковым воротником. Филипп казался взволнованным, тогда как в действительности он, вероятно, думал о том, хорошо ли завязан у него галстук. Жан-Марк с Даниэлем, видно, растерялись и не очень-то представляли себе, как им следовало держаться. Все это, размышляла Мадлен, создавало впечатление неловкости, причины которой она понимала плохо, отчего временами мучалась, раздражаясь, так же как сейчас мучалась оттого, что сильно нагружена и не может прямо держать под порывами ветра свой зонтик. Сырой ветер колол ей лицо. Выскальзывали то бутылка, то фенек. Движением рук она подтягивала то одно, то другое. Франсуаза попросила ее прийти к половине седьмого, чтобы было время поболтать втроем, перед тем как садиться за стол. Да, теперь между нею и племянницей всегда будет стоять этот мужчина. Надо перейти на другую сторону: парные номера.
Шагнув на проезжую часть дороги, Мадлен ступила ногой в лужу и чертыхнулась. Промочила ногу до щиколоток. Она шла с трудом, ноги были тяжелые. Подниматься нужно всего на третий этаж, не считая полуэтаж между первым и вторым этажами! И ступеньки — крутые и высокие. Дойдя до нужного этажа, Мадлен остановилась, чтобы перевести дыхание. В освещавшем лестничную клетку окне взамен двух стекол было вставлено два картонных листа. Четыре двери, выкрашенные в коричневый цвет, выходили на узкую лестницу. Коврики у дверей были изношены в хлам. Из каморки консьержки доносился густой запах лука-порея. Филипп все же должен был подкинуть дочери денег, чтобы она сняла квартиру в более подходящем доме. Когда Мадлен сказала ему об этом, он вспылил. Послушать его, так выходит, что, излишне помогая молодым в начале их жизни, тем самым обрекаешь их впоследствии на несчастья. Он выдал Франсуазе небольшую сумму, чтобы дать ей возможность начать семейную жизнь. Сейчас у нее, наверно, нет ни гроша. «Впрочем, она это очень хорошо поняла, — сказал тогда Филипп. — Она мне признательна за доверие, которое я ей оказываю, не балуя ее!» Да, конечно, в теории это так!