— Дани, моя Дани!
Он называл ее так с тех пор, как они стали близки физически. Она возмущалась:
— Нет, не Дани! Я терпеть этого не могу!
— Ты не права! Это не менее роскошно, чем Даниэла! Дани! Тебе идет! Моя маленькая Дани!
Упали первые капли дождя. Он с досадой пробормотал:
— Ну вот, дождь!
— У меня идея, — сказала Даниэла. — Я пойду домой. А ты придешь минут через десять, как будто бы навестить Лорана. Он будет счастлив, мои родители увидят в этом только проявление внимания…
Даниэль нахмурил брови. Ему было неприятно думать, что Лоран, больной, припишет его визит дружескому порыву, тогда как он придет только лишь ради Даниэлы.
— Не очень-то честен по отношению к Лорану твой трюк, — сказал он.
— Почему?
— Он вообразит себе…
— Да ладно! Брось!.. Он будет счастлив!.. И я тоже, заодно!..
В ее взгляде искрилась радость, невинная и бесовская одновременно. Даниэль почувствовал, что сдается. Женщины так ловко умеют хитрить. Они подгибают мораль под свои желания, как корзинщик — срезанный ивовый прут.
— Согласен? — спросила Даниэла.
— Согласен, — сказал Даниэль с насупленным видом.
И он подумал о своем брате, который в этот момент, наверное, принимал Валерию у себя в комнате: ему-то вот ведь не надо было никому врать, чтобы быть счастливым!
— Лично у меня один шанс из пятидесяти, что меня примут! — пробурчал Даниэль.
— А у меня — один шанс из ста, — переплюнул его Лоран.
— Не очень-то вы веселы! — заметила Даниэла.
Брат строго посмотрел на нее:
— Ты считаешь, что нам есть от чего веселиться?
Он сидел посередине кровати, пижама распахнута на тощей груди, лицо желтоватого цвета, во взгляде присутствие катастрофы.
— Говорят, что на философском экзамены сдаешь одной левой! — вздохнул Даниэль. — Я растолковывал это своему отцу. Он и слышать не хочет. Для него существует только математический.
— Так же, как для моего! — сказал Лоран.
— Твоего я еще могу понять. Он инженер. Но мой-то! Он не способен отличить синус от косинуса, а меня хочет затолкнуть в науку. Это никуда не годится! Во всяком случае, если придется начинать все сначала, я буду заниматься на философском!
— Я тоже.
— Философский — это классно!
Они замолчали, с отсутствующим взглядом погрузившись в метафизическую мечту. Медленно крутился диск, каскадами высвобождая рыдания закупоренной сурдинкой трубы.
— И еще, — продолжил Даниэль, — на математическом очень много логики. Это самое мерзкое!
— Ну, в логике хоть есть интересные вещи. Разные формы рассуждений…
— Да… Но неразбериха в гипотетических, разделительных, соединительных умозаключениях… Для меня это слишком!