— Вы рассказали мне о слугах, — заметил Росс. — Ну а хозяева? Отношение миссис Парри я примерно представляю. А остальные?
Мне не понравились его чересчур прямые расспросы. В конце концов, я же не была свидетельницей событий, которые его интересовали! Да и в Лондоне я пробыла совсем немного и не могла ни о чем судить наверняка. Я основывалась лишь на первых впечатлениях.
Сначала миссис Парри и ее союзник Флетчер пытались завербовать меня в свои ряды; похоже, инспектор Росс решил последовать их примеру.
— По-моему, — серьезно сказала я, — в чем-то вы лишены щепетильности… Сначала вы откровенно льстите мне, нарочно напоминаете об отце, а потом надеетесь, что я выболтаю то, о чем лучше было бы умолчать. Вы не лучше миссис Парри или мистера Флетчера — вы так же, как и они, стремитесь заручиться моей поддержкой!
Едва последние слова слетели с моих губ, я запоздало поняла, что несправедлива к инспектору. Если Росс и пытался что-то вытянуть из меня, по крайней мере, он хотел с моей помощью найти убийцу Маделин. Рассерженная больше на себя, я из упрямства не стала просить у него прощения.
Мы оба молчали. Росс долго не отвечал мне, хотя не сомневаюсь, мой упрек попал в цель. Он отлично запомнил мои слова, как если бы записывал их. Наконец он тихо сказал:
— Поверьте, дело не в отсутствии щепетильности. Я расследую убийство, а мне, похоже, никто не хочет помогать. Все отказывают мне, пусть у всех есть на то свои причины. Но вы, Лиззи, живете в том же доме, что и жертва, и вам небезразлично, чем кончится дело!
Он уже не впервые называл меня Лиззи; похоже, это входило у него в привычку. Наверное, следовало бы попросить его не называть меня так, но оказалось, что я совсем не против, хотя он меня и раздражал. Впрочем, поняв, что я совсем не против того, чтобы он называл меня Лиззи, я снова разозлилась на себя.
— Кое-чем я все же могу вам помочь, — ответила я. — О миссис Парри я и так уже сообщила вам более чем достаточно и о ней больше не скажу ни слова! Зато миссис Беллинг я ничем не обязана. Я нахожу ее неприятной особой. По-моему, ее заботит лишь одно: как бы ее не обвинили в том, что это она выписала Маделин в Лондон.
— Вы считаете, что у нее в самом деле нет других забот? — неожиданно спросил Росс. — А как же сын?
— Я видела его только раз, да и то недолго. Джеймс Беллинг произвел на меня приятное впечатление; да и о Маделин он отзывался хорошо. Я ничего не имею против него и больше ничего о нем не скажу!
Я все больше понимала, что меня подвергают нечестному допросу. Одно дело — расспрашивать меня о людях, с которыми я живу под одной крышей, но ожидать, чтобы я рассказывала об образе мыслей людей чужих, — просто нелепо! Что-то в этом роде я и сказала Россу. Тот явно сконфузился: