И ужъ если кто однажды соловьемъ рожденъ,
Какъ ни мучь его, безъ пѣсни жить не можетъ онъ.
И вотъ, даръ поэта становится для него волшебнымъ совпаденіемъ горя и радости. Эту связь двухъ совершенно противуположныхъ ощущеній замѣчали едва ли не всѣ поэты, но сильнѣе и удачнѣе многихъ выразилъ эту двойственную жизнь поэта нашъ Сырокомля.
Ты пѣвучая лира, – чародѣйка для міра,
Но, какъ ножъ, ты опасна;
Адъ и рай въ тебѣ скрылся; кто съ тобой подружился,
Ты надъ тѣмъ полновластна….
Тотъ покой свой погубитъ, тотъ, страдая, полюбитъ
И тоской надорвется….
Ты коварно заманишь, какъ ножомъ ты поранишь,
Кто къ тебѣ прикоснется.
Дальше онъ самъ объясняетъ одну изъ причинъ глубокихъ горестей поэта.
О, пѣвучая лира! Я печально и сиро
Въ тебя вѣру теряю.
Иль въ насъ проку немного? Восхваляю ли Бога,
Предъ людьми ли играю,
Всѣмъ твой голоса сталъ скученъ; Богу, людямъ докученъ,
Хоть и нѣтъ звуковъ чище и краше…
Пѣсню слушаетъ ухо, но у всѣхъ сердце глухо…
Не красна доля наша!
Глубоко сознавалъ Сырокомля тяжелое служеніе поэта и часто возвращался къ этой темѣ въ своихъ стихотвореніяхъ. Пѣсня составлявшая для него источникъ радости и блаженства, являлась для него въ то же самое время и могучею, опасною для самаго пѣвца силою.
Лишь разъ ее звукамъ волшебнымъ поддаться, —
Погибъ ты! но вѣкъ тебѣ съ ней не разстаться!
Погибло и сердце твое!
Не будешь ты вѣдать ни сна, ни покою,
Ты жаждою будешь сгорать роковою,
А гдѣ жь утолишь ты ее?
Но и внѣшняя матеріальная жизнь Сырокомли шла рука объ руку съ нравственною его борьбою, нравственными его страданіями, хотя сѣтованія объ этой, очевидно, для него второстепенной, сторонѣ жизни и крайне рѣдко входятъ въ содержаніе его стихотвореній. Жизненный крестъ свой несъ онъ съ какой-то удивительной твердостью и гордымъ спокойствіемъ, очевидно въ пѣснѣ находя достаточное утѣшеніе, восклицая при видѣ внѣшняго, случайнаго преимущества другихъ:
Мнѣ-жъ дано Богомъ больше, я богаче всѣхъ въ Польшѣ,
Я горжусь своимъ даромъ;
Лира – этотъ даръ Божій, и гусляръ перехожій
И умру я гусляромъ.
Только крайне рѣдкo между прочими образами, пестро тѣснящимся въ душѣ нашего поэта, выскакиваетъ и образъ собственной жалкой жизненной обстановки, прорывающійся занять мѣсто въ общей картинѣ; но Сырокомля быстро отодвигаетъ на задній планъ то, что по неволѣ должно смутить и опечалить душу писателя, и снова наслажденіе отъ своего дара и гордость этимъ излюбленнымъ своимъ призваніемъ выставляются занимающими первое мѣсто въ его жизни. Такимъ является, между прочимъ поэтъ, въ фантастическихъ «Мелодіяхъ изъ дома сумасшедшихъ»: