— Да, я так думаю, — ответил Альпинокс, и Амариллис Лугоцвет покорно опрокинула в себя рюмку.
Когда вслед за тем они с Альпиноксом отменно позавтракали, Амариллис Лугоцвет почувствовала себя более или менее умиротворенной. И впервые поняла, какую большую склонность издавна питает к Альпийскому королю, в чем до сих пор никак не хотела себе сознаться.
— Как вы, почтеннейшая, намерены провести нынешний день? — спросил Альпинокс, когда они, чтобы размять ноги, немного потоптались на снегу перед домом.
— Ведь масленица еще не кончилась? — осторожно спросила Амариллис Лугоцвет, искоса бросив вопрошающий взгляд на Альпинокса; тот в ответ кивнул головой.
— Тогда надо достойно справить проводы масленицы, — заявила она.
— Вы облекаете в слова то, что я чувствую, почтеннейшая, — откликнулся Альпинокс и еще раз поцеловал ей руку.
— Но я не хотела бы оставаться в этом костюме и снова стать жертвой грубых местных обычаев, — сказала Амариллис Лугоцвет и засмеялась.
Альпинокс опять повел ее к себе в замок, где в гардеробной лежали наготове костюмы пестряков — мужской и женский. И вскоре оба пестряка уже расхаживали по поселку, швыряя ребятишкам полные пригоршни орехов.
Когда под вечер они зашли в большой трактир, чтобы принять участие в проводах масленицы, Амариллис Лугоцвет едва сдержала волнение, увидев за одним из столов знатного охотника и цыганскую принцессу, с тою лишь разницей, что теперь они обменялись костюмами.
Но ради Альпинокса она ничем себя не выдала. Впрочем, она могла считать свою миссию законченной.
* * *
Когда Софи вошла в зал ресторана, большинство гостей уже сидело на местах, и, продолжая искать глазами двух восточных дам, она очутилась вдруг возле столика, за которым еще было свободное место — между Розалией, фрейлейн фон Триссельберг, и задумчиво-грустным фон Вассерталем. Фрейлейн фон Триссельберг так радушно и непринужденно предложила Софи занять это место, что та охотно села, хотя ее не покидало чувство, будто здесь на самом деле должен сидеть кто-то другой. Но и господин фон Вассерталь любезно с ней заговорил, сразу взяв слегка игривый тон. Софи моментально его раскусила; он принадлежал к тому типу мужчин, которые не умеют разговаривать с женщиной иначе, даже если не питают на ее счет никаких особых намерений.
Отмечался либо чей-то день рождения, либо еще какое-нибудь торжество — во всяком случае, ужин был праздничный. Подали «голубых» гольцов в пряном соусе, со свежим картофелем и петрушкой, а на десерт ожидались зальцбургские клецки, однако необходимость приготовления такого количества клецок одновременно вызвала на кухне легкую панику, пока некоторые дамы, под предлогом, что они хотят подышать воздухом, не прокрались на кухню и своими волшебными ручками не ускорили дело, да так, что вскоре буквально перед каждым уже стояли клецки, переливаясь нежными оттенками — от золотисто-желтого до кофейно-коричневого.