Амариллис Лугоцвет и Альпинокс все реже предавались веселью в обществе себе подобных. Альпинокс, привязавшийся к местным жителям за много веков общения с ними, был особенно озадачен и огорчен развитием событий, которое он предвидел своим вещим взглядом, и, быть может, именно потому, одевшись в обычный костюм горца, старался теперь почаще бывать среди чужан.
Нередко случалось, что Альпинокс неожиданно подкатывал к дому Амариллис Лугоцвет в своей коляске, запряженной серной, и приглашал ее прокатиться, и они делали на пути остановки, заходя в лесные или горные кабачки, где, не привлекая к себе внимания, как усталые туристы, чем-нибудь подкреплялись, а иногда и участвовали в беседах, словно у них не было другой возможности узнать об изменившемся умонастроении чужан. Но они и без того знали, что это умонастроение выльется на сей раз не в отдельные стычки, в иные времена и в иных местах случавшиеся даже среди им подобных, а во всеобщую войну, это самое чужемерзкое из всех изобретений чужан.
Казалось, сами чужане еще не знают, но их поведение становилось все более задиристым и нестерпимым, хотя пока еще не все держали себя одинаково вызывающе. Но Амарилис Лугоцвет и Альпиноксу довольно было и менее явных признаков, что бы укрепить их в тех ужасающих предчувствиях, которые все более тяжко угнетали их души. И потому каждая из прогулок, приводившая их в общество чужан, была одновременно прощанием с краем, да и со всей страной, которую они твердо решил покинуть.
— Нет сил опять беспомощно на это глядеть… — говорил Альпинокс, когда они обсуждали свой предстоящий отъезд.
— Видеть, как опять разразится это безумие… — каждый раз отвечала Амариллис Лугоцвет. В этом вопросе они были вполне едины.
Будущие жертвы и будущие преступники еще сидели в одних и тех же ресторанных садиках, хотя нередко уже за разными столами. Еще смягчающе действовали узы курортных знакомств, длившихся не одно десятилетие, во всяком случае, те узы, что связывали местных жителей с их летними гостями. Ведь труднее ни с того ни с сего начать смотреть другими глазами на людей, которых видишь здесь каждое лето, чем на тех, кто где-то там, за границей, создал для себя другой образ жизни.
Во время одной из таких прогулок Амариллис Лугоцвет и Альпинокс встретили Саула Зильбера, который никак не мог бросить свое излюбленное занятие — рыться в скальных осыпях в поисках редких камней. Чтобы не компрометировать Амелию и ребенка, не имевшего к нему никакого отношения, — он тоже обладал некоторым даром предвидения, — Зильбер предпринимал свои походы один и жил теперь у друзей.