– Гляжу, вас недавно бомбили, – сказал я, потихоньку въезжая на мост.
– Дак некому ремонтировать. Колхоз издох, а фермерам плевать. Они свою продукцию через брод возят.
В этот момент у меня возникло отчетливое ощущение, что машина начинает заваливаться вправо. Чертыхнувшись, я дал по газам. «УАЗ» рванулся, словно живой, и в две секунды съехал с разваливающегося сооружения. Я затормозил и обернулся, ожидая увидеть красочную картину обрушения.
Мост стоял как ни в чем не бывало.
– Твою мать! А раньше про брод нельзя было сказать? – Меня разобрала нешуточная злость.
– Можно, конечно. Только брод-то возле фермы, а я с грузинами даже близко видеться не хочу.
– С какими еще грузинами?
– Ну с хозяевами тамошними. Как их, язык сломаешь… Байрактары. Джамал, Тагирка и молодой Куба. Это прозвище такое. Потому что кожа шибко темная и кудри как у негра. А имя у него Эмин. Хороший мальчишечка, между прочим.
– Они азербайджанцы, – сказал я.
– А что, есть разница? – удивился Артемьич с простодушием средневекового землепашца, для которого все народы делятся исключительно на русских, немцев и прочих татар.
– Конечно. В Ленинском университете миллионов должны были объяснить.
– Видать, забыли. А у нас все их грузинами зовут. Они не обижаются. – Артемьич подумал и добавил: – Или виду не показывают.
– Ладно, называйте, как хотите, мне без разницы. Куда ехать-то?
– Пока рули прямо. Сначала ко мне завернем. С Танюхой познакомлю, устроишься, вещички бросишь, перекусишь. А дальше видно будет.
Решив, что план не самый плохой, я включил передачу.
Село располагалось вдоль реки Тёрки и состояло всего из двух, зато длиннющих, километра по три, улиц. Большие кирпичные дома, надворные постройки и обширные огороды давали знать, что народ здесь не бедствует. Перед многими домами стояли автомобили или мотоциклы. Яблони в палисадниках ломились от тяжести яблок.
– Богато живете, – заметил я.
– Ты про застройку? Дак наследие проклятых Советов. У нас ведь по решению партии показательное животноводческое хозяйство созидали. С крестьянскими дворцами, газовым снабжением и водопроводом. Доярок в Верховный Совет выбирали. Пьяниц вроде меня в академиях обучали…
В голосе его, помимо язвительности, слышалось что-то вроде тоски по утраченному колхозному раю.
– Ты никак коммунист, Артемьич.
Он задумался.
– Шут его знает. С одной стороны, дурдома и тогда хватало. Взять те же ЛТП… Но ведь с другой-то – в этом дурдоме хоть кормили по распорядку. Причем всех. Трижды в день, а на полдник компот с коржиком. Короче говоря, нету у меня однозначного ответа, Родя. Да ни у кого, думаю, нету. – Он надел бейсболку. – Все, приехали. Вон к тому дому сворачивай, с синими воротами который.