— Ты исчезла в середине января, значит, эта история на работе случилась незадолго до этого?
— В первый день нового года, — быстро сказала она. Ведь эта информация ничего не испортит, ведь так?
Маркус медленно опустил голову, а потом сказал:
— То есть сначала ты узнала, что человек, с которым ты встречаешься, женат, а потом, несколько часов спустя, выяснилось, что деятельность твоих работодателей угрожает национальной безопасности?
— Примерно так.
— Скверное начало нового года.
Она хотела рассмеяться, но не смогла, а только сказала:
— Да.
— Знаешь, многим было бы достаточно чего-то одного, чтобы сломаться, а ты нашла в себе силы и мужество, чтобы совершить поступок.
Делла никогда не думала об этом так.
— Просто я сделала то, что любой сделал бы на моем месте.
— Ничего подобного, — возразил Маркус. — Большинство постарались бы забыть обо всем и начали жалеть себя. Или держали бы рот на замке, чтобы не потерять работу, привилегии и многое другое.
— Может быть…
— Ты же рискнула всем, чтобы те, кто нарушил закон, понесли наказание.
— Да.
Он поднял руку и хотел дотронуться до нее, затем передумал, словно не зная, как она отнесется к этому. Затем, так и не дотронувшись до нее, опустил руку на стол.
— И ты еще спрашиваешь, почему я искал тебя.
Ей стало легче, но она все же сказала:
— Тебе не нужно было приходить, Маркус.
— Почему?
— Потому что через три дня я уеду из Чикаго и больше не вернусь.
— Но ты можешь изменить свои планы теперь…
— Нет, Маркус. Я не смогу остаться здесь.
— Почему?
Как объяснить ему это, чтобы не выглядеть как героиня мыльной оперы?
— Потому что после того, как я дам показания перед Большим жюри, все на Уолл-стрит будут меня ненавидеть. Никто не возьмет меня на работу. У тех, кого посадят в результате этого дела, везде связи. Не только в брокерских домах, но и в банках, везде. Корпоративная Америка сделает все, чтобы им угодить. Никто не будет иметь со мной дело. Те, кто выводит подобное на чистую воду, только в кино герои, в реальной жизни они парии. Они не могут найти работу, не могут содержать семью. Они теряют все.
Он все еще смотрел на нее так, как будто не понимал, о чем она говорит. Поэтому Делла продолжала:
— Когда все это закончится, у меня будет новое имя, новый номер социального страхования, новая история. Мне придется начинать все сначала на новом месте, там, где никто меня не знает. Я больше никогда не буду Деллой Ханной.
Маркус откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее:
— И кем ты будешь? Куда поедешь?
— Еще не знаю, — сказала она, — но здесь я не останусь.