Может, все дело в ее сексуальной привлекательности? Или в том, что когда-то она сказала ему «нет» и отказалась от дальнейших встреч? Но мог ли такой роскошный мужчина оказаться таким примитивным?
Джесс не рассматривала свою привлекательность как особое преимущество. Несколько лет назад она стала объектом желания мужчины, что едва не стоило ей жизни. От этих воспоминаний ее передернуло.
Ее племянница и племянник, Эмма и Гарри, четырех и пяти лет, были прелестными крошками и служили хорошим антидотом ее не слишком радужным мыслям. Эмма носила яркие цветастые платья, а Гарри всегда был одет словно маленький хорошенький паж. Их мама, Леандра, согласилась исполнить роль ее лучшей подруги на свадьбе. Правда, она сокрушалась, что Джесс решила не устраивать девичник. Как это так — не отметить конец своей одинокой жизни?
А у Джесс не хватило мужества признаться, что очень скоро она снова останется одна. Гораздо раньше, чем кто-либо мог предположить, кроме разве что ее осведомленной матери…
— Если бы он мог видеть тебя сейчас, — сказал Роберт, когда Леандра что-то говорила детям, — непременно бы пожалел, что так с тобой обошелся.
Джесс замерла от этого не к месту высказанного сожаления. Когда ей было девятнадцать, кризис индивидуальности, который она пережила в тот беспокойный год, научил ее не строить воздушных замков. Лучше дьявол, которого ты знаешь, чем дьявол, которого ты не знаешь. Она научилась быть благодарной за годы любви и заботы — всего того, что получала от Роберта Мартина. Если бы Джесс не боялась испортить макияж, она бы расцеловала своего милого старого отца. Но сегодня ей хотелось выглядеть совершенной. Что совсем не было связано с так называемым женским самоуважением, о котором говорил Цезарио.
Ей просто хотелось быть достойной своего прекрасного платья. Не ради себя. И не ради Цезарио. Ведь когда-нибудь эти фотографии увидит ее ребенок. «Мне все время нужно помнить о главном, — сказала она себе. — В конце концов, ведь только ребенок и имеет значение».
К сожалению, эти мысли не могли полностью подавить и другие — об ожидающей ее брачной ночи.
Живот скрутило, как только она представила лицо Цезарио, когда он увидит ее шрамы. По ее мнению — мнению хирурга, — они не были ужасными. Раны хорошо зажили, не оставив на коже почти никаких уплотнений. Был шанс, что при плохом освещении он вообще их не заметит. С другой стороны, этот мужчина — перфекционист по натуре, привык к самым красивым женщинам. Ну а она… она теперь далека от совершенства. Вспыхнувшая паника заставила Джесс замереть. Вдруг Цезарио оттолкнет ее изувеченное тело? Многие люди испытывают инстинктивное отвращение к шрамам и ничего не могут с этим поделать…