Пейдж покоробила суетливость и стремительность атмосферы большого города, но внезапно ее охватила тоска по Мейвис и другим бывшим сослуживцам. Ей стало не хватать даже мистера Рамиреса, которого она едва знала. Он был так добр к ней: отпустил домой, когда она плохо себя почувствовала, хотя она совсем недавно устроилась на работу. Он даже оплатил ей пропущенные часы, но Пейдж отослала чек обратно, заявив, что еще не заработала этих денег.
В какой-то степени она скучала по прошлой жизни, когда приносила пользу и была уважаема другими людьми. Она хотела, чтобы Алексей тоже ее ценил. Но если он этого не сделает, она лучше вернется в Даллас и будет корпеть на работе, с трудом сводя концы с концами. По крайней мере, ее жизнь будет принадлежать только ей. Хотя ей было больно думать о возможном расставании, она знала — ей хватит сил поступить по-своему. Она любила Алексея, но, если он не намерен отвечать на ее чувства взаимностью, она будет настаивать на том, чтобы сделать собственный выбор и жить так, как хочется, а не покорно ждать в Санкт-Петербурге его возвращения.
Пейдж вошла в роскошный вестибюль компании и направилась к стойке регистрации. Женщина с телефонной гарнитурой на голове подняла глаза и быстро улыбнулась Пейдж, продолжая говорить по телефону. Когда она, наконец, закончила разговор, то спросила, чем могла бы помочь.
— Я пришла повидаться с князем Вороновым, — сказала Пейдж.
Женщина нахмурилась, но как-то по-дружески:
— Боюсь, это невозможно, мадам. Его день сегодня расписан по минутам. Хотите договориться о встрече в другой день?
— Нет, не хочу. Я его жена и хочу видеть его прямо сейчас. Прошу вас! — Она старалась быть сдержанной и хладнокровной, хотя ощущала непонятное жжение в животе и понимала, до чего нелепо выглядит. Заявилась в здание компании, принадлежа щей ее мужу, и требует встречи с ним. Если она действительно его жена, разве она не должна знать, куда идти и где его найти? Неужели у нее нет даже номера его мобильного?
Женщина улыбнулась мягко, но сдержанно.
— Пожалуйста, подождите вон там, — сказала она, указывая на ряд низких скамеек вдоль стеклянной стены.
Пейдж уже собралась спорить, но осознала, что ее действия ни к чему хорошему не приведут. Поэтому она отошла от стойки регистрации и опустилась на скамью, обтянутую белой кожей, стараясь держаться как можно более непринужденно. Она начинала сожалеть о том, что не осталась в Санкт-Петербурге. По крайней мере, она сейчас лежала бы в постели, ожидая, когда пройдет приступ тошноты.
Пейдж не знала, сколько времени провела в ожидании, но присутствие Алексея почувствовала заранее. Его появлению предшествовали некие вполне осязаемые импульсы возмущения и ярости.