— Я не уверена, что это хорошая мысль.
— Почему нет? — удивился он, растерянно глядя на нее.
Она не обратила внимания на тон его голоса.
— После всего этого. Неужели ты не понимаешь, что отец будет преследовать тебя, заставляя жениться. Для тебя это будет ужасное испытание.
— Поскольку именно это я собираюсь сделать, то не вижу здесь никаких сложностей.
Сильвия так резко села, что чуть не опрокинулась с кровати. Джон подхватил ее, усадил к себе на колени. В комнате было довольно прохладно, она спала в ночной сорочке. Джон приподнял и сдвинул подол, положив теплую ладонь на обнаженное бедро Сильвии.
— Почему ты так удивилась? — спросил он. — Я очень люблю тебя, ты разве не знаешь? Я хочу, чтобы ты всегда была в моей жизни. Черт возьми, ты уже моя жизнь.
«Если это предложение выйти замуж, нужно, чтобы он сделал его, как положено», — отвлеченно подумала Сильвия.
— Может быть, ты считаешь, что все это осталось в девятнадцатом веке, но каждая женщина все равно ожидает, когда ее попросят. По крайней мере, я жду.
Он повернул ее к себе лицом, посмотрел в глаза.
— Сильвия Найт, я очень люблю тебя и, кажется, навсегда. Мы собираемся провести оставшуюся жизнь вместе. Ради детей, ради Кинга и ради твоих братьев мы должны сделать это официально. Ты выйдешь за меня замуж?
Она серьезно посмотрела на него широко открытыми глазами.
— Ты это серьезно?!
— Никогда в жизни я не был более серьезным, чем сейчас.
Она закусила губу.
— Я не говорила тебе еще, почему колебалась, решая, ехать или не ехать со своей компанией в Японию?
— Я бы лучше выслушал ответ на свой вопрос. Ну хорошо, говори, пожалуйста.
— Для такой, по общему мнению, независимой женщины мне все же нелегко признаться в том, что я вовсе не амбициозная, меня мало волнует служебная карьера.
— Тебе нет необходимости работать, если не хочешь. Сильвия, это только тебе решать.
Она смотрела вниз, руки нервно теребили край простыни.
— Как-то я задумалась о жизни мамы. Она была очень счастлива рядом с Кингом, моими братьями, со мной. Она была ласковой, заботливой, забавной, строгой. Но никогда не была чересчур суровой. Когда-то она была очень обеспокоена моим чрезмерным честолюбием и тем, что я всегда пыталась соперничать с братьями, ни в чем не уступала.
— Сильвия, скажи мне конкретно, к чему ты клонишь? Я уже сказал, что для меня совершенно неважно, будешь ты работать или нет. Поскольку ты будешь каждый вечер дома, со мной, мне не на что жаловаться.
— Это все, что я хотела сказать, — она подняла голову и посмотрела на него. — Не думаю, что мне хочется работать, жонглируя цифрами, телефонными звонками и людскими деньгами. Я хочу печь пироги и растить детей. Наконец-то я поняла, что больше похожа на мать, чем сама это представляла.