Это было поистине благочестивое желание, однако Анцелла понимала, что ей будет трудно обо всем забыть, уйти от преследующих ее мыслей.
Одевшись и позавтракав, она направилась в комнату княгини. В коридоре перед дверью встретила Марию.
— Как себя чувствует сегодня ее сиятельство?
— У нее была очень неважная ночь, — ответила Мария. — На рассвете она позвала меня и попросила снотворное. Она еще не проснулась.
— Какая жалость, — сказала Анцелла. — Боюсь, что княгиню взволновало известие о том, что ее приятель, граф Андре, должен уехать.
— Она всегда нервничает по этому поводу, — сообщила Мария. — Потому что он единственный, кто еще помнит о том, какой красавицей была княгиня. Ни одна дама при дворе не могла с нею сравниться.
— Охотно верю в это, — сказала Анцелла. — Обидно, наверное, стареть, когда ты красива.
— Красота не всегда может устоять перед страданиями, — сурово бросила Мария. После чего, как будто бы спохватившись, что сказала слишком резко, добавила: — Прогуляйтесь на солнце, мадемуазель. Княгиня должна проснуться где-нибудь через полчаса и тогда наверняка пожелает с вами увидеться.
Анцелла обрадовалась нежданной отсрочке. Казалось, чем больше пройдет времени, тем менее вероятно, что княгиня вспомнит о давешнем разговоре.
По белым мраморным ступеням она спустилась в парк.
Солнце играло в фонтане, а легкий ветерок со стороны моря осторожно касался листвы на деревьях. Утро было изумительное. Направляясь к балюстраде, находящейся на оконечности мыса, Анцелла заметила, что там уже кто-то стоит. Она какую-то долю секунды колебалась, поскольку вдруг ощутила, что сердце готово выскочить из груди, но справилась с волнением и решительно пошла дальше.
Князь оторвал взгляд от моря и смотрел на девушку.
— Анцелла!
Тон, каким он произнес ее имя, согрел, как объятие.
Она смотрела на князя, ее глаза сверкали, уста приоткрылись от возбуждения.
— Я думал о тебе, любимая, — сказал князь. — Все время размышлял над тем, что ты со мною сотворила.
Анцелла с трудом нашла в себе силы произнести несколько слов:
— Я тоже думала… о вас… ночью.
— Ох, дорогая моя, — словно не слыша ее, продолжал князь, — ты и не представляешь, каким чудесным и матичным было то мгновение, когда я коснулся твоих губ.
Их глаза встретились, и, хотя князь даже не пошевелился, Анцелле показалось, что он снова ее поцеловал. Он долго смотрел на нее, прежде чем сказать:
— Мне нельзя слишком долго с тобой здесь говорить. Надеюсь, ты это понимаешь. Я посмотрю, чем занимаются остальные, вполне вероятно, нам удастся встретиться во второй половине дня.