Еще один год в Провансе (Мейл) - страница 90

Мы нашли прекрасное решение. Какое занятие может быть полезнее чтения, расширяющего кругозор, углубляющего знание о мире и его обитателях!

Весьма важен подбор литературы. Всякое бросовое чтиво типа триллеров, дамских романов и детективов ни в коем случае не подойдет, оно слишком легковесно как в смысле содержания, так и в смысле физического воплощения. Возвышающее и облагораживающее воздействие может произвести на душу читающего лишь увесистый книжный кирпич, обложка которого украшена именем хрестоматийного автора. Книга, которую следует читать. Книга, которую нельзя не прочесть. Таких книг множество, и именно из таких книг состоит наша небольшая «гамачная библиотека», блистающая именами Троллопа, Бронте, Остина Харди, Бальзака, Толстого и Достоевского. Но самым популярным оказался трехтомник Эдварда Гиббона «История упадка и разрушения Великой Римской империи».

Суньте том под мышку и отправляйтесь в тенистый уголок сада с видом на долину. Плавно опуститесь в гамак, устройтесь в нем поудобнее, поправьте подушку, водрузите Гиббона на живот. Прислушайтесь к звуковому фону. В кустах оглушительно стрекочут cigales, где-то вдали гавкает собака, лениво, но достаточно громко и упорно, как будто приглашает вас к диалогу. Под гамаком в траве ящерки с хрустом перемалывают челюстями жуков и подобную мелкую живность. В общем, сельская идиллия, тишина и покой.

Разводя локти до краев гамака, поднимаете Гиббона, придаете ему рабочее положение. Ох и тяжел же он! Поверх страниц вы видите пальцы своих ног, озираете веревки гамака, корявый дубовый сук, к которому гамак привешен, далее простирается панорама Люберона. В лазурном небе лениво парит коршун, едва шевеля крыльями. Гиббон тяжелеет с каждым мгновением, как будто соком наливается. Он претерпевает закат и падение на ваш уважаемый живот — не впервой ему это и не в последний раз. Вы решаетесь слегка вздремнуть, не дольше пяти минут, а потом разобраться с Римской империей времени упадка. Через два часа вы просыпаетесь. Условия освещения изменились, небо над горами уже не ярко-голубое, начинает приобретать фиолетовый оттенок. Гиббон окончательно закатился и упал, покоится под гамаком со смятыми страницами. Вы отряхиваете книгу, расправляете страницы и помещаете закладку на сто тридцать пятой, приличия ради, и отправляетесь к пруду. Погружение в прохладную воду приносит блаженство, и вы осознаете, что сиеста — вовсе не такая уж плохая затея.

Нельзя сказать, что старость — с нетерпением ожидаемый период жизни, и никакой словесный камуфляж стариковского лобби не сделает привлекательнее эту пору расплаты по счетам. Но старость в Провансе не лишена некоторых утешительных особенностей как морального, так и материального свойства. Некоторые особенности даже можно внести на счет в банке.