— Я только хотела уточнить расписание на четверг, — резко сказала она.
— Мы должны выехать из дома в семь пятнадцать, — сказал Хьюго. — Я пошлю Уитмора встретить самолет.
Джорджи заметила, что Хьюго сказал «мы». Это слегка ее приободрило.
Услышав звук подъезжающего автомобиля, Сара и Джеми выбежали встречать маму. Обнимая детей и смеясь вместе с ними, Джорджи забыла о своем плохом настроении.
Но оно вернулось к ней, как только Хьюго приехал домой, чтобы переодеться перед обедом в Белом доме. Джорджи и Хьюго ходили по спальне как два совершенно незнакомых человека, случайно оказавшихся в одной комнате, он завязывал галстук, а она — надевала бриллиантовые серьги. Только дети вели себя нормально.
— Мамочка, какая ты красивая, — говорила Сара, рассматривая отражение Джорджи в зеркале и поправляя на ней платье.
В машине Джорджи попыталась завести какой-то довольно общий разговор, но реплики Хьюго были настолько вымученными, что скоро в салоне воцарилось молчание. Хьюго сумел убедить себя в том, что в его безобразной вспышке виновата жена и только жена. Когда Уитмор свернул на Пенсильвания-авеню, Хьюго подумал о Лизе. В Лондоне сейчас было на пять часов больше, чем в Вашингтоне. Наверное, Лиза спит в своем номере. Интересно, как прошла ее встреча с Яном Лонсдейлом. С тех пор как Хьюго написал статью в поддержку «Стар Ойл», прошла всего неделя, но за это время ему удалось почти начисто стереть из памяти то ужасное ощущение отвращения к себе, которое он испытывал, продавая свою независимость. Всю эту неделю Хьюго подавлял в себе желание позвонить Яну под каким-нибудь предлогом и невзначай навести разговор на «Стар Ойл».
Открыв окно, Уитмор протянул приглашения детективу в штатском, который сверил их фамилии со списком, пока другой детектив с помощью специальных зеркал осмотрел дно машины, заглянул в капот и в багажник. Наконец ворота открылись, и «линкольн» подъехал к зданию Белого дома. Поднимаясь по мраморным ступенькам, Хьюго и Джорджи смотрелись как пара, но, приглядевшись, можно было заметить между ними невидимый барьер.
Человек пятьдесят гостей толпились в Восточном зале, еще человек тридцать, среди них и Джорджи с Хьюго, прохаживались по паркету, по которому на роликах катались когда-то дети Тедди Рузвельта.
— Зал отделан специально для тебя, — саркастически заметил Хьюго.
Восточный зал был белым, не считая золотистых штор и бронзовых орлов, украшавших рояль и надкаминные зеркала. Хьюго взглянул на люстры с хрустальными подвесками.
— Даже у люстр такие же серьги, как у тебя, — тем же тоном произнес Хьюго.