, а то и больше.
Четвёртый день — очередная веха. Я вошла к мистеру Лумису с ланчем, приготовившись кормить его, как прежде, с ложечки. Мой пациент лежал на боку, опираясь на локоть, и я заметила, что цвет его лица значительно улучшился: из синюшного, а потом белого он стал почти нормальным.
Мистер Лумис сказал:
— Если ты поможешь мне приподняться, я управлюсь и сам.
— Управитесь с чем?
— С едой.
Я заколебалась, и он сказал, довольно нетерпеливо:
— Ну дай я хотя бы попробую!
Делать нечего — я принесла ещё несколько подушек и, подсунув руки больному под мышки, приподняла его. Он сидел с подносом на коленях и ел сам; руки его тряслись, но мистер Лумис был настроен решительно, и когда ему всё удалось, остался очень доволен собой. Наверно, когда его кормили с ложечки, он ощущал себя беспомощным младенцем. К счастью, на ланч было тушёное мясо в подливке с овощами, с ним легко управиться; и всё равно к концу ланча больной слегка побледнел и, казалось, был рад снова улечься. Но он справился без посторонней помощи!
Видя, что мистер Лумис поправляется, я всё больше успокаивалась на его счёт, и, как это обычно бывает (по крайней мере, у меня), когда уходит одна большая забота, на её место устремляется целая стая маленьких. Я пошла взглянуть на огород, который совсем запустила — за две недели я едва наведывалась сюда — и на поле, которое вспахала, но так и не засеяла. Как я говорила, по сравнению с болезнью мистера Лумиса это были проблемы меньшего масштаба, и всё же отворачиваться от них было нельзя. Мы — и люди, и животные — сможем продержаться зимой на том, что имеется в магазине; однако проблема была в другом, и она требовала безотлагательного решения: семена, которыми я собиралась воспользоваться, лежат с позапрошлого года, а следующей весной им исполнится три, и с каждым годом коэффициент прорастания будет уменьшаться. Это значит, что мне срочно нужно заняться посевом, хотя бы только для того, чтобы собрать новые семена.
Я рассматривала эту проблему как исключительно свою собственную и, само собой, не собиралась посвящать в неё мистера Лумиса — не хватало ещё больного человека беспокоить. Дела, в общем, не так плохи, как могли быть. Я шла между грядками на огороде: всё опять взошло; почва, правда, стала несколько твёрдой и комковатой, но это ничего, не страшно. Я быстро поправлю дело с помощью тяпки и ручного культиватора — оба так и стояли у ограды, где я бросила их две недели назад. Я опоздала с огородом на целый месяц, а это значит, что если настанет жара, от гороха много толку не жди — для еды не будет; а вот на семена для будущей весны — вполне. Через пару недель пойдут латук, редиска и листовая горчица. Даже картофельная ботва, хоть и невысокая, имела крепкий и здоровый вид.