— Эй, джигит, погрузившийся в реку дум! — ткнул Замана концом кнута Рози. — Ну зачем так! Теперь хоть о камень бейся головой, не поможешь!
— Если б выдали меня Юнусу, легче было бы, чем сейчас.
— Зачем молоть такой вздор? Рози человек неученый, но и он отличит черное от белого.
— Вы ведь тоже терпите из-за меня…
— Бросьте, говорю, молоть! Кто у меня есть, кроме вас? Что видел я хорошего от баев, хотя всю жизнь проливал пот и прислуживал? Если б я не вас, а луну с неба поймал для Юнуса, все равно заслужил бы лишь сто проклятия.
— Но ведь вы только что женились, а теперь пустились из-за меня по горам и степям.
— Опять не то… Устроив мою жену прислугой в своем доме, Юнус думал превратить нас в своих вечных рабов… Да что мне скрывать от вас? Она, бедняжка, любит другого… Теперь, без меня, может быть, найдет свое счастье…
— Так, значит…
— Я же сказал, что ее, горемыку, насильно выдали за меня.
— А почему вы не говорили мне об этом раньше?
— А если бы вы сказали мне о Халидам-ханум, мы могли бы взять ее с собой!
У Замана при имени возлюбленной сжалось сердце. Перед глазами возник грустный образ Халидам. Вспомнилась последняя встреча в саду. Она сказала ему тогда: «…Буду стоять на своем, даже если мне грозят все муки ада!..»
— Я, похоже, сказал лишнее, не обижайтесь, мой ходжа, — проговорил Рози, взглянув на побледневшее лицо Замана.
— Нет, на что обижаться, Рози-ака? Если бы вы и не напомнили, все равно Халидам и во сне, и наяву со мною.
— Давайте я вернусь и привезу Халидам. Да-да! Не удивляйтесь, мой ходжа! Рози теперь ничего не боится!
— Спасибо, Рози-ака. Освободим родину, тогда и Халидам станет свободной.
— Дай бог… Пусть придут времена, когда и бедняки вздохнут свободно…
Оба замолчали, думая каждый о своем. А уставшие кони, словно почуяв душевное состояние седоков, пошли совсем медленно.
Было еще сравнительно рано, однако улицы Турфана словно вымерли. Ни из-за плотно прикрытых окон, ни из-под дверей не пробивалось ни единой полоски света, Кругом стояла могильная тишина, иногда нарушаемая редким лаем собак.
Обычно гостеприимно открытые, постоялые дворы и чайханы на этот раз были заперты наглухо. Не найдя места для ночлега, Заман и Рози стали стучаться в двери, но никто не открыл им. Путники решили переночевать в мечети — доме аллаха, но ни один мулла не растворил ворот.
— Пожалуй, так мы кроме как в кяризе[24] нигде не найдем пристанища, — сказал Рози.
— Неужели народ до того напуган?..
— Люди пережили ужасы погрома и потому ночью дверей не открывают.
— А почему не видно солдат?
— Не будем искушать судьбу, уедем поскорее отсюда, мой ходжа. Мне что-то становится не по себе…