Через два часа части Цзинь Чжуна открыли огонь по ямыню.
С каждой минутой перестрелка усиливалась. В бой вступила артиллерия. Первые снаряды разорвались во дворе резиденции. В окнах спальни Цзинь Шужэня посыпались стекла, а само здание вздрогнуло от разрывов. Председатель забился в угол и, обхватив руками фигурку медного божка, жалобно причитал.
Маузеристы его охраны в это время старались отразить натиск частым огнем из-за стен, но превосходящие силы наступавших подбирались все ближе к резиденции. Наконец один из снарядов угодил в западные ворота ямыня и разнес их. Пулемет на воротах замолк, маузеристы в панике побежали. Наступавшие начали взбираться на стены, как вдруг прозвучала команда о прекращении огня и отступлении. Прекратились орудийные залпы, утихли пулеметы и винтовки. Наступила гнетущая тишина.
Через четверть часа двое верховых остановились перед северными воротами резиденции.
— Откройте! — закричал один из всадников. — Я с письмом от Шэн Шицая!
Начальник охраны подошел к воротам и, удостоверясь, что прибывший действительно адъютант Шэн Шицая Лю Бин, впустил его. Лю Бин прошел в кабинет Цзинь Шужэня. Тот молился медному божку:
— Ты всемогущ… Сжалься над нами… дай моей охране силы продержаться до рассвета, пока прибудет Шэн-цаньмоучжан!
— Шэн-цаньмоучжан прибыл! — Лю Бин не смог удержаться от смеха при виде напуганного правителя.
— Шэн-цаньмоучжан? — сразу оживился Цзинь Шужэнь и радостно сжал руки Лю Бина. — Где мой защитник?
— На северных холмах.
— Почему не входит в город?
— Он окружил части Цзинь Чжуна, вынудив прекратить штурм резиденции.
— Немедленно передайте мой приказ Шэн-цаньмоучжану: пусть в пух и прах разнесет Цзинь Чжуна!
— Я попросил бы вас сначала ознакомиться с этим письмом…
Прочитав письмо, Цзинь Шужэнь в изнеможении опустился на диван. Там было написано:
«Не пытайтесь удержать подпорками развалившееся здание. Немедленно отдайте правительственную печать. В противном случае — пеняйте на себя!»
— Лучше сдайтесь по-хорошему, другого выхода нет! — тоном приказа заявил Лю Бин. Потерявший все в эти несколько минут, лишившийся речи Цзинь Шужэнь показался ему жалким.
— Шэн-цаньмоучжан, — продолжал Лю Бин, — обещает полную неприкосновенность вашего личного имущества. Я гарантирую вам жизнь и безопасность до самой границы…
— Хе… — вздохнул Цзинь Шужэнь. В этом вздохе прозвучали безысходное горе, обида, сожаление. Он обессиленно махнул рукой в направлении стола.
Лю Бин выдвинул ящик, достал обернутую в белое большую, как копыто лошади, печать.
— Готовьтесь в путь, Цзинь Шужэнь! — С этими словами он покинул кабинет.