— Да. Мы все должны быть как одно тело, одна душа! — горячо сказал Асылкан.
— Моллахун-ака! Что же это? Так и будем потчевать гостей речами, да?
— Нет, почему же? У меня все готово. Пусть помоются с дороги. Пойдемте. — Моллахун встал, пропустил вперед себя приехавших и задержался на пороге. — А этот Рози, пожалуй, мне подойдет. Я возьму его в помощники, хорошо?
— Я не против, Моллахун-ака. Лишь бы бойцы были сыты и одеты, — разрешил Пазыл.
1
Едва опустились на Урумчи вечерние сумерки, как закрылись ворота городской цитадели. На улицы вышли военные патрули, они останавливали и обыскивали всех прохожих, стараясь найти спрятанное оружие. На стенах цитадели еще днем были установлены пулеметы. Группы вооруженных солдат, казалось, ждали лишь команды. Жители города в страхе затаились…
Когда совсем стемнело, к воротам ямыня председателя провинциального правительства подъехала коляска, сопровождаемая полусотней охраны. Из коляски вышел Папенгут и, припадая на правую ногу, прошагал в ямынь.
Вопреки обычаю, Цзинь Шужэнь принял его немедленно.
— Прошу, генерал, садитесь, — указал он на кресло.
— Благодарю вас.
— Вы проявили похвальное усердие при подавлении турфанского мятежа. Надеюсь, так же усердно будете действовать и против. Ходжанияза…
— Простите, ваше превосходительство, но я к вам по другому делу.
— Что вы сказали? — растерянно переспросил Цзинь Шужэнь.
— Прочтите. — Папенгут протянул красный конверт.
У перетрусившего Цзинь Шужэня от недоброго предчувствия затряслись руки. Он развернул письмо. Это был ультиматум, подписанный Цзинь Чжуном от имени «группы патриотов».
«Ваша власть, как прогнивший халат, трещит по всем швам. Не пытайтесь залатать дыры — вы обречены. Оставить Синьцзян в Ваших руках — значит потерять Синьцзян. Пока не поздно, уйдите сами. На размышление — два часа».
Цзинь Шужэнь растерянно уставился на Папенгута.
— Вы окружены, ваше превосходительство…
— Окружен?
— Да. Цзинь Чжун объявил военное положение и окружил вашу резиденцию.
— Подлецы! — обессиленно захрипел Цзинь Шужэнь. — Они воспользовались отсутствием Шэн-цаньмоучжана!
— Сопротивление бесполезно. В руках Цзинь Чжуна вся пятнадцатая бригада.
— Нет, нет! Я не допущу, чтобы меня сожрали волки, которых я сам вскормил… Я их накажу!
Папенгут усмехнулся и направился к двери. У порога он сказал:
— Подумайте хорошенько, ваше превосходительство. Чтобы потом не раскаиваться! — и вышел.
«Безродный пес… советует сдаться… Нет, нет! Это тяжелее смерти…» Цзинь Шужэнь вызвал начальника охраны и приказал готовиться к отражению штурма ямыня.