Большинство членов нового правительства — представители местных национальностей. Если бы вы, господин Ходжанияз, прибыли в Урумчи, мы вместе трудились бы на благо народа, которому нужна мирная, спокойная жизнь. Я сторонник мира. Не желаю враждовать с вами. Ма Чжунин обманул вас. И теперь в надежде овладеть Синьцзяном бросился в кровавый поход. Если мы, объединясь, изгоним этого пришельца, народ будет доволен нами. Верьте мне, я не обману вас, подобно Ма Чжунину. Я сторонник народовластия…»
— Народовластие — слово священное, — заметил Пазыл, когда письмо было прочитано.
— Шэн Шицай разрабатывает проект соответствующих реформ. Широких прав для народа можно добиться и без пролития крови. Верьте мне, Пазыл-афанди, — сказал Юнус.
Заман вмешался в разговор:
— Как верить человеку, организовавшему кровавую провокацию в Кульдже?
Юнус побледнел.
— Заман правильно сказал. Шэн Шицай, Ма Чжунин и их приспешники многому научили нас. И теперь мы знаем, кому верить и кому не верить…
— Вы, — прервал Юнус Пазыла, — опьянены пролитой кровью. Вы закрываете глаза на народные бедствия.
— Да, мы проливаем кровь в боях, зато не пьем кровь жертв, как Шэн-дубань. Мы понимаем, что без борьбы не добиться освобождения родины.
— На что вы надеетесь, Пазыл-афанди?
— Мы надеемся на силы народа и на победу правого дела! — резко ответил Пазыл.
Юнус помолчал, прежде чем ответить:
— Безрассудно говорить о победе, не опираясь на Шэн Шицая или Ма Чжунина!
— Напротив, безрассудно ждать чего-либо хорошего от этих двух палачей! И те предатели, которые будут искать опору у пришельцев, стремящихся поработить наш край, несомненно, предстанут перед судом народа!
Каждое слово Пазыла попадало в цель, как пуля. Юнусу было нечего ответить. Гордый бай, известный на весь Синьцзян, был жестоко посрамлен и горел от стыда и обиды. Он горько раскаивался, что взял на себя столь неблагоразумную миссию. Досадно было и то, что свидетелем его позора оказался Заман.
— Шэн-дубань послал нас, чтобы предотвратить кровопролитие. Если вы не согласны, вам придется ответить перед богом за кровь правоверных, — проговорил Назар-кази.
— Если Шэн-дубань не желает пролития крови, пусть уходит из Синьцзяна, — ответил Сопахун.
— Мы проводим его с почестями, — добавил Заман.
— И Ходжанияз думает так?
— Да, почтенный байвачча, мы высказали мнение Ходжи-ака, — подтвердил Пазыл.
— Нам хотелось бы встретиться с Ходжаниязом.
— Мы сообщим ему о вашем желании.
— Шэн-дубань прислал подарки, примите их, пожалуйста.
— Как можно принимать в качестве подарков то, что награблено у народа?