Низко нагнувшись, они вошли в комнатушку, тускло освещенную коптилкой. Здесь никого не было. Коптилка на тонуре — круглой печи — густо чадила. Из дальнего угла вдруг послышался голос:
— Кто пришел?
— Что-то ты раньше кур улегся спать, мастер? — откликнулся Турап.
— Динкаш, что ли? Входи сюда.
Турап сделал знак Заману, и они проникли во вторую комнатку, дверь в нее была еще ниже, так что пришлось сгибаться вдвое.
— Твое заведение, мастер Тохтахун, снаружи похоже на гробницу, но эту комнатушку нельзя сравнить даже с могильной нишей! — промолвил Турап, поздоровавшись.
— Верно говоришь, Динкаш, приучаюсь с этих пор лежать в могиле, — отшутился, вставая, Тохтахун-уста — мастер по выпечке самсы.
— Твои могилы в том и этом мирах не отличаются друг от друга. Вот, — Турап показал на Замана, — привел к тебе гостя из Кульджи. Не ударишь лицом в грязь?
— Хорошо сделал, Динкаш. Добро пожаловать, дорогие гости. — Он набросил на низенький настил ватное одеяло и усадил Рози и Замана.
В узкой комнатушке, служившей и гостиной, и спальней, и столовой, он зажег «светильник-джинн». Мальчик-подмастерье лет четырнадцати замесил в углу тесто и накрыл его влажной тряпкой.
Еще до того, как мастер поручил ему это, Турап спросил:
— Зачем ты вызвал мальчика?
— Ух! Эти твои вопросы… Ты когда-нибудь в моей лавке оставался голодным? Сейчас будут слоеные лепешки.
— Нет, нет. Не беспокойтесь. Мы придем лучше завтра…
— Посидите чуть-чуть, Заманджан. Как только его руки коснутся теста, тут же услышите запах готовой самсы.
По тому, как вел себя Турап, видно было, что они с мастером в тесной дружбе, когда, как говорится, между друзьями не пролезет и волосок.
— А что будете делать из теста, мастер? — спросил Заман. Ему хотелось обратить внимание хозяина на замершего в томительном ожидании мальчика.
— Артушскую лапшу, — сразу ответил мастер. — И самсу испечем. Скажу прямо, спасибо Динкашу, что привел таких милых гостей. — Уста подмигнул подмастерью правым глазом, и тот исчез.
— Зачем отослал ребенка?
— Не в службу, Динкаш, побудь за хозяина с гостями. — Мастер разостлал скатерть, разложил на ней теплые лепешки, фрукты, поставил снятый с огня чайник с заваренным чаем. — А я слоеные лепешки замешу. — Надев фартук, он вышел наружу.
— Наделали хлопот, Турап-ака, — смущенно сказал Заман.
— Что сделано, то сделано. Еще бы мусалляса и… — Рози причмокнул так громко, словно камень шлепнулся в колодец.
— Наш холостяк не просыхает от мусалляса. Придержи вздохи, Рози, пусть самса поспеет.
— Турап-ака, где мусалляс, там и равап бывает ведь?