— И он бывает, Заманджан. По-моему, в этой лавке равапу обучены, — ответил Турап, пробудив в душе Замана предвкушение радости. И, пока пили чай, он поведал историю Тохти.
Мастер был родом из Яркенда. С малых лет увлекся игрой на бубне и, играя на пирушках, постепенно стал признанным музыкантом. Когда над верхней губой юноши обозначилась темная полоска усов, он влюбился в дочь своего учителя, они объяснились и заручились взаимным согласием. Однажды учитель, склонный к азартным играм, спустил все, что у него было, и сгоряча продал дочь старому баю. Беззащитный и бесприютный Тохти не вынес горя, отряхнул, как говорится, прах родных мест со своих ног и приехал в Кашгар. Здесь он сменил профессию и стал самсипезом.
— Так сложилась судьба этого сорокалетнего парня — он дал зарок не жениться. Заработанным делится с друзьями. Его лавка — прибежище для таких, как мы, — закончил повествование Турап.
— Он и сейчас на бубне играет? — спросил Заман.
— Бубен вон на стене висит. С той поры Тохти ни разу не брал его в руки. Но внимательно слушает, когда играют другие.
— Выходит, еще не угасла обида на учителя?
— Выходит, Заманджан. О бубне при нем упоминать не будем. Он не может оставаться там, где говорят об этом. — Турап опасливо посмотрел на дверь.
В это время мастер, поторапливая ученика, раскатывавшего скалкой круглые сочни, сбрызнул соленой водой раскалившийся тонур.
— Ух, как самсой запахло! — втянул в себя воздух Рози.
— Твой нюх, Рози-ака, получше собачьего.
— Еще бы. Даже находясь здесь, могу распознать вонь кульджинского Юнуса-байваччи, — похвастался Рози, а Турап удивленно поднял брови, будто вспомнил что-то.
— Юнуса-байваччи, ты сказал?
— Да. Наши спины сгорбились под тяжестью грузов этого скряги, — уже не шутя ответил Рози.
— Ваш Юнус сейчас в Кашгаре…
— Что? — в один голос вскрикнули Заман и Рози.
— Вы испугались?
— Не испугались. Вы точно знаете, Турап-ака, что Юнус в Кашгаре?
— Своими глазами я не видел. Слышал от одного человека.
— От кого, Турап-ака, от кого?
— От Турди-байваччи.
— И он здесь?
— Турди известный кашгарский бай. Мне ли его не знать? А вы знакомы?
— Знакомы, Турап-ака, хорошо знакомы. — И Заман рассказал о том, как познакомился с Турди еще в Шанхае.
— Паршивца Турди я вожу по ночам. В последние два месяца он взял в обычай ездить больше ночью, чем днем. Заедет в какую-нибудь узенькую улочку и исчезнет, а я стой и жди.
— По части распутства они с Юнусом одной породы, — презрительно заметил Рози.
— Забредет на улицу продажных красоток — ничего от меня не скрывает. А в последнее время стало по-другому. Недавно велел привезти придурковатого Масака, увел его в какой-то тупичок. А Масак из тех, которым нипочем человека убить, а потом газели распевать.