— Тебе сказали, в чем смысл твоего поручения? — спросил Сабит, сев рядом с Заманом.
В его слабом, но требовательном голосе было что-то такое, что действовало на всех. Заман, приложив правую руку к груди, почтительно ответил:
— Сказали, ваше превосходительство.
— Послание во что бы то ни стало нужно вручить только тому, кому оно предназначено. Случалось тебе прежде выполнять подобные ответственные поручения, сынок?
— Не один раз… много раз.
— Молодец! Ты меня успокоил, сынок. — Сабит был доволен.
— Благодарю вас.
— Правду ли говорят, что ты был близким учеником покойного Пазыла-афанди?
— Пазыл-афанди для меня был не только учителем, но и самым доверенным наставником, — горячо ответил Заман.
— Сможешь ли ты четко ответить, сынок, в чем состояли политические убеждения твоего учителя Пазыла-афанди? — Сабит-дамолла впился взглядом в глаза Замана.
— Прошу прощения, ваше превосходительство, я не совсем понял смысл вашего вопроса. — Заман не смутился под его взглядом, продолжал смотреть в лицо Сабиту.
Дамолле, возможно, понравилось, что юноша держится свободно, не унижается. «Не скован, хоть и молод. Не из одного ли теста замешены он и Пазыл? Они представители нового времени…» — мелькнуло в голове Сабита.
— Не поборник ли он… народа, хотел я узнать, — произнес главный назир. Ему хотелось спросить: «Не поборник ли он материализма?» — однако задать прямо такой вопрос он не нашел нужным.
— Поборник народа, поборник родины, поборник человеколюбия! Не будет преувеличением, если я скажу, что до сих пор не встретил такого же волевого человека, равного ему по силе этих черт характера! — Заман произнес эти слова раздельно, подчеркнуто, с ударением. Одно лишь «до сих пор» показалось ему излишним перед лицом дамоллы.
Сабит-дамолла думал в это время: «Вы посмотрите, как он не стесняясь прославляет передо мной своего наставника! Это великое достоинство, когда человек может постоять за свою веру и убеждения. Усопший Пазыл не защитит Замана, Заман в наших руках, в нашей власти, но восхваляет не нас — превозносит мертвого Пазыла! Это проявление воли, убеждений, веры. Есть ли у меня такой же ученик или приверженец, который решится от чистого сердца возвеличивать меня так же, как Заман Пазыла? Шапи? Адил? Шамансур? Кто знает…» Сабит, словно обвиняя себя в чем-то, тихонько вздохнул.
— Не буду задерживать тебя, сынок, — сказал он задумчиво. — Если поручение выполнишь, порадуешь нас.
— Обещаю, ваше превосходительство!
— Аминь! — Сабит простер обе руки, воздел их кверху, бормоча сохранную молитву, провел ладонями по лицу, после чего разрешил Заману идти.