Уцелевшие после Чокан-яра уйгурские воины разместились в домах жителей селения Аргу. И если самые беспечные спали, то остальные, боясь, что противник вот-вот настигнет их, беспокойно ворочались.
Сопахун и Моллахун, разместив воинов, возвратились к дому, где остановился Ходжанияз. Оба были в подавленном настроении. Объездивший немало городов, много повидавший, караванщик Моллахун, когда выдавалось свободное время, развлекал рассказами о своих приключениях. Сегодня у него не было сил говорить. Сопахун, почти всегда чуть слышно напевавший самые различные стихи на однообразные мелодии кумульских песен, тоже безмолвствовал. Лишь время от времени он скорбно стонал: «Вай довва! Ох, горе, горе!» — и ворчал на кого-то.
— Как страшное наваждение все это, Моллахун-ака! Что теперь будет?
— Не знаю, братец, не знаю. Лучших парней лишились!
— Жалко… — вздохнул Сопахун. — Погибло много кумульских, турфанских, пичанских бойцов. Они ли не соколы, закалившиеся в трехлетних боях…
— Делать нечего, приходится судьбе покоряться.
— Заячья душа Решитам навлек на нас беду! Затаился где-то, дрожит и вида не показывает!
— Многие его солдаты сдались. Другие побросали оружие, разбежались.
— Моллахун-ака, сначала они хорошо сражались. Они напугались машин и потому побежали. А сверх того Решитам удрал первым, так ведь?
— Об этом только начни говорить… — Моллахун достал из кармана табакерку, заложил за губу щепотку насвая. — Смятение, эта проказа, началось с Решитама, — Моллахун резко сплюнул, будто ястреб капнул на лету, — но в беду мы попали и по своей неопытности.
— Правду сказали, Моллахун-ака. Виновен не один только Решитам, все мы не без греха, вай довва…
— Гази-ходжа поговаривает об уходе в Яркенд.
— Присоединимся к Шамансуру.
— На все божья воля, братец. Давай чуть приляжем, а то поясница разболелась, измотался я, — Моллахун постлал постель.
Они долго не могли уснуть. Тревоги и опасения мучили этих двух людей, особо преданных Ходжаниязу сподвижников, не заметивших, как очутились они в гибельном водовороте…
Тан! Тан! Та-тат! — раздались звуки выстрелов. Что это? То ли мачжуниновцы расстреливают разбредшихся по степи беглецов, то ли первые выстрелы ворвавшихся в Аргу преследователей?
Ма Чжунин еще в Аксу мечтал взять Ходжанияза живьем и после сражения приказал преследовать его. Если бы Ма Хусян не охотился за попадавшимися в пути беглецами он, наверное, схватил бы Ходжанияза еще перед Аргу. Кавалеристы Ма Хусяна приблизились к селению только теперь, они обстреляли передовые дозоры. Начальник сторожевого отряда, не разглядев в ночной тьме числа врагов, отправил к Ходжаниязу связного, а сам с пятьюдесятью бойцами встретил противника огнем и заставил остановиться.