— Вы что, до сих пор не знаете, что за человек наш Гаип-хаджи?
— Мы не смеем даже подойти близко к нему. — Заман притворно вздохнул.
— У нашего наставника корень прочный. Один его конец…
— Вы что-то замолчали, приятель?
— Это к вам не относится. Все равно не поймете, — махнул рукой Сайпи. Он хоть и опьянел, но старался держаться.
— Говорите, пришли задушевно побеседовать, посекретничать, а сами замкнулись, затаились, боитесь лишнее сказать, — начал допытываться Заман.
Он предложил еще пиалу мусалляса, но Сайпи покачал головой:
— Довольно! Если б анаша была…
— А-на-ша? — изумился Заман.
— Венец наслаждения в ней, приятель из Кульджи.
— «Водка царит, мусалляс правит, буза оскверняет, анаша ослепляет». Вы из наслаждений выбрали самое грязное! — Заман засмеялся.
— Говорите, чт-то х-хо-тти-те. — Язык у Сайпи начал заплетаться, зевая, он вынул из внутреннего кармана золотые часы, посмотрел на них. — Позд-но… я не смогу… идти… один-н-н… — Глаза его сделались томными, ласковыми, кокетливыми, он подполз к Заману и положил голову ему на колени. — Ух, как при-ят-но…
— Рози-ака! — вскочил с места Заман.
— Слушаю вас! — Рози возник как из-под земли.
— Этого вот, — Заман показал на притворившегося уснувшим Сайпи, — отведи домой!
— Ладно! — Рози схватил Сайпи, как волк ягненка, и выволок наружу.
«У нашего наставника корень прочный. Один его конец…» повторил про себя Заман слова Сайпи. Он хотел сказать, что у Гаипа-хаджи прочная поддержка и один конец его корня в Кашгаре, а другой в Стамбуле или Лондоне! Если так истолковать слова Сайпи, то, выходит, Гаип-хаджи иностранец или приблудный уйгур… В таком случае не много ли в окружении Сабита-дамоллы зарубежных лазутчиков? Если корни их тянутся к Лондону, то наши поводки в руках Англии… Заман вспотел, горло пересохло, захотелось пить. «Значит, — прошептал он, — Ма Чжунин принимает помощь Японии, и давно ясно, что он пляшет под ее бубен. Юнус, Турди и подобные им — дубинки в руках китайских завоевателей. В итоге получается, что борьба за власть в Восточном Туркестане сводится к соперничеству трех колонизаторов. „Самостоятельная республика“, „независимый Уйгурстан“ — это слова для вида, для отвода глаз, пустая болтовня, и только?» У Замана потемнело в глазах, закружилась голова. «О несчастный народ мой!..» Он бессильно опустился на пол…
2
Безлунный мрак. Сквозь разрывы затянувших небо туч изредка проглядывают и вновь исчезают звезды. Уже за полночь, но люди в селе еще не спят. Старики и старухи не уходят с улицы, бродят вокруг дворов и пристроек. Собаки, усиливая ночные тревоги, беспрерывно лают, а некоторые воют, уставившись в небо.