Если Касым-хаджи, Гаип-хаджи, Оразбек были приверженцами Англии в «исламском правительстве» Сабита-дамоллы, то ферганские и ошские басмачи — Джаныбек, Юсуп-курбаши и Осман — служили дубинками в их руках. Гопур-хаджи и его приверженцы — типичные гоминьдановцы прокитайского направления. Остальные назиры — фанатичные исламисты, все они защищали интересы только высших слоев населения, хозяйские и свои личные.
«Исламская республика», не заслужившая у народа доверия, не отвечавшая духу времени, стала рушиться, как дом на песке. Одержимый идеей панисламизма, Сабит-дамолла в Ходжаниязе увидел ту силу, которой хотел воспользоваться в условиях военного времени для осуществления своих намерений.
Ходжанияз уважал Сабита-дамоллу как религиозного ученого, считался с его советами, однако не мог примириться с окружившими Сабита пришельцами извне вроде Гаипа-хаджи, совавшими всюду свой нос и чувствовавшими себя хозяевами. Особенную неприязнь Ходжанияза вызывали басмачи Джаныбек, Юсуп-курбаши, Осман, да и они платили Ходжаниязу тем же, относились к нему свысока — «с коня». Наивно-простодушному «президенту» оказалось не под силу уговаривать по любому поводу людей самых разных убеждений и взглядов, руководить ими. Не было ни единства мнений в руководстве, ни единства действий, не удалось собрать в один кулак и военные силы.
Три соперника сцепились в вооруженной схватке в Восточном Туркестане — Шэн Шицай, Ма Чжунин и Ходжанияз. Кто из них сыграет решающую роль?
Ходжанияз оказался в самом тяжелом положении, и перед ним встал неотвратимый вопрос — что делать? Он уединился с Махмутом Мухитом, не пригласив больше никого.
— Что дальше?.. Скажите хоть что-нибудь! — В его голосе прозвучали угрызения совести, раскаяние, скорбь и уныние. Ходжанияз с горечью обвинял себя в допущенных ошибках. «Вот к чему мы пришли. Неужели зря пролито столько крови, а?..» Он вздрагивал, и в глазах его сверкали огоньки исступления.
— Еще не все потеряно: у нас есть Хотан и Яркенд, — попытался утешить Махмут.
— Мы уступили Кашгар, наш оплот Кашгар! — простонал Ходжанияз, ухватив в кулак бороду. Казалось, он сейчас готов один врубиться в ряды врагов.
— Были ошибки и у нас, хаджи, — глубоко вздохнул Махмут Мухит. Последнее поражение сильно подействовало на него, темное лицо совсем почернело, однако Махмут крепился и напряженно старался найти выход из тупика. — Опыт подсказывает, — продолжал Махмут, собравшись с мыслями, — что в наших условиях недостаточно опираться только на собственные силы. Надо было с самого начала держаться за верных союзников.