— Будь сейчас Пазыл-ака, мы, наверное, не попали бы в такое тяжелое положение, а?
— Сказанное им было лишь пожеланием, истиной, не воплощенной в жизнь. Мы знаем, что и сам он поздно пришел к такому заключению и высказал его перед смертью. Если бы партия была создана в начале восстания, мы не блуждали бы разобщенно, как сейчас…
— Правильно, Заманджан. По своему невежеству и неопытности мы с самого начала допустили ошибки — и немало…
— Как говорят, «битый будет осмотрительным». Мы еще окрепнем, мы найдем пути к свободе!
Эта надежда — и только она — давала им силу жить, и Заману, и Сопахуну…
1
Когда Сопахун вошел, Ходжанияз был одет и ждал его.
— Пришли? — коротко спросил он.
— Пришли. Сидят в приемной.
— Накажи джигитам: пусть никого не впускают. Сам от двери ни на шаг.
Ходжанияз вышел в приемную. Юнус и Турди вскочили на ноги, склонились в приветствии. Юнус поднес руки Ходжанияза к глазам, осведомился о здоровье и самочувствии.
— Садитесь! — произнес Ходжанияз, не выносивший излишней церемонности, и опустился на ватное одеяло. Юнус и Турди сели перед ним. — Слизь-скользь не разводите, говорите правду, зачем пришли, — хмуро сказал Ходжанияз.
— Мы не намерены, хаджи-ата, заниматься пустыми разговорами. Скажу прямо: мы представители Шэн Шицая.
— Знаю, что вы послы, вот и принял. Не тяните, говорите открыто.
— Шэн Шицай хочет заключить соглашение с вами, хаджи-ата.
— Хм… — Ходжанияз чуть подумал, ухватив, как обычно, кончик бороды. — А сдержит ли обещания нечестивый обманщик? — уставился он на Юнуса.
— На этот раз он пообещал подписать официальное соглашение при свидетелях.
— Что предлагает нечестивец? Или, как и прежде, дурачит пустыми посулами?
— Создать объединенное правительство на основе участия обеих сторон. Вам — пост заместителя председателя. Махмуту Мухиту — место командующего национальными войсками в Кашгаре, остальным — департаментские и окружные должности, смотря по положению…
— Только-то? Нет, я должен быть председателем. Не согласится — пусть пасет свиней этот нечестивец!
Юнус почуял склонность к соглашению, потому что его предложение не было отвергнуто сразу. Он проговорил:
— Я уйгур. И считаю: продавать интересы уйгуров — тяжелее смерти…
— Не трещи много, говори о деле, — перебил Ходжанияз.
— Хорошо. Вы решили воевать. Как вы справитесь с Шэн Шицаем, если не устояли против Ма Чжунина? Кто не знает, хаджи-ата, что солдаты ваши разбежались, а от республики остался пустой звук? Можно при таких обстоятельствах выстоять и против Ма Чжунина, и против Шэн Шицая? — Вопросы Юнуса были предельно откровенны.