— О алла! — вскричал дехканин, увидев полосы кровоподтеков.
— Вот какие дела, окям…
— Кто это тебя так?
— Солдаты.
— Солдаты? Что же ты им сделал?
— В нашем селении на каждую семью наложили повинность: сдать два цзиня[17] водки и пару кур. У меня ни того, ни другого не было, ну, и досталось…
— Вот подлецы! Вот разбойники!
— Эта водка куплена на деньги, собранные в селении. А меня заставили везти…
— И куда же?
— Куда? Этот капир сочжан устраивает свадьбу.
— Свадьбу?
— Да-а. Он увез дочь у Таира из Араторука…
— Да что ты говоришь? Какой позор!.. О алла, чем мы провинились? За что так издеваются над нами?..
С дороги, из-за холма, послышался стук копыт, и через минуту около говоривших остановились несколько вооруженных всадников.
— Бог в помощь, — с этими словами Ходжанияз и Пазыл спешились и подошли к дехканам.
Те, увидев вооруженных людей, так оторопели, что забыли о приветствии.
— Ты из какого селения?
— Из Ялгузтерека.
— Так ведь ваши пашни совсем не здесь!..
— Да, Ходжа-ака, — ответил дехканин, — были…
— Почему же перешли вы на эти камни?
— Эх, родной Ходжа-ака… Те земли у нас отняли и роздали китайцам…
— Кхм… значит, и до вас добрались уже эти быстроногие, — вздохнул Ходжанияз.
— Вы и раньше подпрягали к коню бычка? — спросил Пазыл.
— Эх, брат, если лошадей забрали для них, что остается нам, кроме бычков?
— Повсюду горе…
— Наступит ли день избавления от угнетателей?
— Если сильно захотеть избавиться, то можно, — ответил Пазыл.
— Так ведь дочерей у нас отнимают — до этого дошло!.. Теперь нечего прятать голову! — вскричал дехканин.
— Вот мы и восстали, чтобы не прятать головы…
— Неужто, родной Ходжа-ака?! — воскликнул дехканин. Он окинул потеплевшим взглядом вооруженных всадников. — И мы не лыком шиты, Ходжа-ака! Вот этой сохой я тоже буду уничтожать палачей!
Всадники от души рассмеялись.
— Я же говорил вам, Ходжа-ака, что народу подняться трудно, но если он поднимется, то ничто не остановит его.
— Я не буду отвечать на ваши слова, пусть вместо меня заговорит спина вот этого, — дехканин приподнял рубашку путника.
— О алла! — вскрикнули джигиты. — Изверги! Душегубы!
Ходжанияз начал расспрашивать путника.
— Удобный момент, — сказал Пазыл, когда они внимательно выслушали его. — Дело выйдет, Ходжа-ака.
— Как так? — спросил удивленно Ходжанияз.
Пазыл что-то прошептал ему на ухо.
— Ох… о-о… Афанди! — довольно проговорил Ходжанияз и вскочил в седло.
В полицейском участке свежевали баранов, потрошили гусей, уток, отовсюду сюда везли спиртное. Выслуживаясь перед сочжаном, старосты и прочие холуи старались ублаготворить его свадебными подарками, собранными с бедняков: гнали десятки лошадей, сотни овец, при этом, разумеется, и сами они не оставались с пустыми руками. Чжан-сочжан, казалось, не смотрел красными своими глазами на это летящее к нему, как листопад, богатство. Его мысли были заняты девушкой. Он не смог сломить волю этой уйгурки, хотя и кричал, и запугивал, и увещевал, и даже грозил смертью. Она не сдавалась. Пришлось прибегнуть к помощи.