«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную…» Ведь еще раз взяла грех на душу. Раечка-то померла некрещеной. Что делать? Как схоронить? В нашей деревне, да и в селе, не то чтобы татарского кладбища, у нас и татар-то сроду не было. Ну и решилась я, положили Раечку в нашу могилку, там у меня и мама, и отец, и сестра… И сама в нее лягу, когда час придет.
А пока вот уж лет пятнадцать в поминальнике Раечка у меня записана, там, где мама, тятя, сестра, муж Алексей Иваныч и сынки мои оба, Александр и Ванюшка, с войны не вернувшиеся. И Раечка. Ведь перед смертью-то хотела она святое крещение принять. Прости, Господи! А что? Тоже, однако, дитя Божье.
Корова
Чу! Барабанка: данг-данг, дан-дан-данг… Это Сережка Синица, пастух наш, стадо собирает. Мастер он, Сережка-то, барабанить. Такую музыку на своей доске выстукивает, что любо-дорого! Как услышу, все – пора, значит, корову со двора провожать. Божий день начался.
У меня нонче хлопот, однако, немного – одна живу. В старое время да, семья большая была: пятерых ребятишек Господь дал. Муж мой, Алексей Иваныч, Царство ему Небесное, мужик был справный. Извозом занимался – почту из села доставлял по назначению. Ну и там товаришко какой, седоков-попутчиков для веселия.
Ладно жили: небогато, а по миру не ходили. Оно, конечно, всякое случалось, Алексей Иваныч-то, что греха таить, нравный был. Ну да дело прошлое…
Не стало Алексея, а у меня на руках пятеро. Не жизнь – слезы. И реветь-то некогда. Выросли детки мои, однако. Всех подняла. Два сына – Александр и Ванюшка. Александр-то на все руки оказался мастер. Какие гитары да балалайки мастерил, любо-дорого! А Ванюшка, тот другой – сызмальства все больше в церкви, службу любил, и батюшка его отмечал. Бывало, запоет дома – всю обедню и за попа, и за дьякона исполнит. Хорошо пел.
Вот, значит, наградил меня Бог сынками-то… Оба с другой войны не вернулись. Александр под Москвой погиб, Ванюшка, Иван то есть, под Новгородом…
А дочки у меня три. Тоже одна к одной, не нарадуюсь. Старшая – рукодельница, такие кружева вяжет, любо-дорого! Средняя – работящая, душой к Богу тянется. А младшая – та до книжек охотница. Сама я не шибко грамоту разумею, мне зачем? Молитвы помню да Святое Писание немного разбираю, куда больше? А она мне читала книжки разные. Любо-дорого. Вот ведь люди, слова-то какие находят – складные да добрые, аж сердце, бывало, защемит.
Кто Царь-колокол подымет?
Кто Царь-пушку повернет?
Шляпы кто, гордец, не снимет
У святых в Кремле ворот.
Ф.И. Глинка. Родина
Это она в девчонках учила, я и запомнила. А потом другие книжки читала вслух, про этого, помню, про графа французского, ну, который в темнице много лет томился, а невеста его замуж выскочила. Известно, французы…