Руководители нашей страны и ее вооруженных сил утверждали, что акт о капитуляции Германии, составленный и подписанный в Реймсе, не окончательный. И настаивали, чтобы «последний, окончательный, официальный» акт, о том же, был подписан в предместье Берлина, Карлсхорсте, к средине дня 8 мая 1945 г.
После продолжительных согласований высшие руководители союзных государств, наконец, утвердили процедуру подписания еще одного акта о капитуляции Германии. Для этого днем в Карлсхорст прибыли представители США и Англии, которые привезли на тот же аэродром главных «подписантов»: фельдмаршала Кейтеля, адмирала фон Фридебурга и генерал – полковника авиации Штумпфа.
По сценарию подписания акта, указанные немцы должны были представлять Германское Верховное Командование, хотя к этому времени они не то что кем-то, но и собой не могли командовать, поскольку уже сдались нашим союзникам, поэтому были в их полном распоряжении и действовали, рассчитывая на милость победителей, в соответствии с их указаниями.
Известна выдержка из первой краткой речи Дёница, заступающего на пост руководителя Германии после самоубийства Гитлера:
«Друзья, нам должно быть ясно, что мы находимся в руках противников. Наша будущая судьба мрачна. Что они с нами сделают, мы не знаем. Но мы хорошо знаем, что мы должны делать сами. Политическая линия, которой мы должны следовать, очень проста. Ясно, что мы должны идти вместе с западными державами и сотрудничать с ними в оккупированных западных областях, ибо только при помощи сотрудничества с ними сможем потом надеяться, что отнимем наши земли у русских».
Кстати, можно с уверенностью сказать, что данная верноподданническая речь – практически полное согласие со всеми требованиями наших союзников – спасла матерого нациста, официального преемника Гитлера от виселицы. На Нюрнбергском процессе в 1946 г. К. Дёниц отделался сравнительно легко – он был осужден на 10 лет.
Вместе с тем приведенное выше указания нового «фюрера», Дёница, ближайшему его окружению, принимались немецкими генераламик неуклонному исполнению, что касалось, разумеется, только интересов наших союзников, но не нас. Это было видно, что называется, «невооруженным глазом».
Например, главнокомандующий британскими оккупационными войсками Монтгомери позднее писал в мемуарах: «Германские военные руководители, которые спаслись от русских, весьма охотно хотели стать друзьями англичан и выполняли бы, что мы хотели. Однако в плату за это сотрудничество они ожидали, что с ними будут обращаться как союзниками англичан против русских».