Да, ее грехи были неоспоримы. Она обманула родных, чтобы сочетаться браком с человеком, который, как она надеялась, любит ее и которого любила она сама. В итоге она стала причиной смерти своей семьи. После она отдалась погубителю своей родни, и даже ее неведение, что они умерли, уже не казалось Милдрэд оправданием. Она понимала, что виновата и в своей слабости, ибо согласилась жить с Юстасом. И не только плотская связь с ненавистным принцем была ее грехом, но и то, что она втайне вынашивала план мести. А потом она рассорила короля с его сыном. Ранее ей это казалось наиболее значимым из ее усилий. Но что теперь?
Милдрэд молитвенно сложила ладони, но сосредоточиться мешал долетавший откуда-то извне шум. Конечно, во дворе аббатства перед собором всегда толпились люди: множество паломников, солдаты, рыцари, торговцы, горожане. Но на этот раз шум был столь громкий, что Милдрэд в досаде нахмурилась. Ведь уже прошла служба, люди должны разойтись, а священники как раз собираются в зале капитула. Обычно это было самое тихое время, когда молодой женщине позволяли пройти за алтарь, в крипту, где покоились мощи святого короля Эдмунда. И Милдрэд старалась не отвлекаться, не терять те драгоценные минуты, когда могла раскрыть душу святому.
Приезд в Бери-Сент-Эдмундс оказался для нее благотворным — тут она смогла передохнуть как от Юстаса, так и от короля. И хотя Хорса все время охранял ее и ей не позволялось выходить за пределы аббатства, дни, проведенные в Сент-Эдмундсе, дали ей немного забыть, что она вечная пленница. Она много молилась, посещала аббатскую библиотеку, наблюдала за многочисленными паломниками, какие прибывали в Бери-Сент-Эдмундс. Порой ей хотелось просто стоять на галерее и любоваться восходами и закатами. Она даже начинала мечтать. О чем? О свободе, о том, что однажды забудет все, что перенесла… или что еще придется перенести.
— О, Святой Эдмунд, ты был мужествен и смел. Дай же и мне силы быть твердой!
Некогда этот король решительно выступил против завоевателей-викингов, но был схвачен и умер в муках, так и не предав христианской веры. Милдрэд осторожно протянула руку и коснулась надписи над резным бордюром гробницы. «Мне одному подобает умереть за людей моих, дабы не погиб весь народ», — было выведено золотыми литерами изречение, сорвавшееся с его уст во время пыток. И он добился своего. Ведь не минуло и одного поколения, как потомки тех самых датчан, которые мучили и убили его, сами стали христианами и начали почитать короля Эдмунда как святого.
Шум за собором все усиливался, слышались крики, лошадиное ржание, бряцание металла, звуки труб. Милдрэд стянула у лица края легкой вуали, словно желая отгородиться от происходящего. Но не вышло. Ибо она уже слышала, как кто-то приближался, различила звук торопливых шагов в сандалиях.