Все, смотреть больше было невозможно, снизу уже кто-то замахнулся копьем, Артур подставил щит, но враг ударил так сильно, что пробил его насквозь, поранил ему руку, но и само копье застряло в обшивке. Резко отбросив щит, Артур тем обезоружил противника и мгновенно ударил его сверху по кожаному оплечью. Бил туда, где шея переходит в плечо, так что нанесенный сверху удар разрубил плотное оплечье и вонзился в плоть. Одновременно Артур ударил ногой в лицо кого-то еще и успел укрыться за колонной, по которой так ударили булавой, что полетела каменная крошка, сверкнули искры.
Как ни странно, он узнал нового нападавшего — разглядел его пышные усы, даже насупленные брови под ободом шлема различил. Геривей Бритто. Умелый воин, к тому же вооруженный не мечом, а утыканной шипами булавой — страшным, сокрушительным оружием. Артур же оказался без щита, поэтому скорее готов был сбежать от такого противника, если бы было куда…
Меч гораздо легче булавы, он не выдерживает ее удара, булаву можно только отводить в сторону, что Артур и сделал несколько раз, одновременно уклоняясь то влево, то вправо. Но его спасло то, что в толчее кто-то толкнул Геривея, они почти сшиблись, грудь в грудь, лицо в лицо, разделенные только окованным щитом Геривея. И тут Артур воспользовался преимуществом меча над булавой — меч был более быстр в движении — и молниеносно вскинул руку, вонзив острие прямо в лицо Геривея. Тот охнул, отшатнулся, его лицо оказалось распорото до зубов, но это было хоть и болезненное, но не смертельное ранение. Артур не мог позволить Геривею опомниться и, перехватив меч обеими руками, что есть сил рубанул по этому оскаленному кровавому лицу, почти снеся бывшему графу Уилтширу верхнюю часть головы со шлемом.
Все, он опять был в гуще сражения, пытался пробраться к фонтану, ибо видел, что именно там идет наиболее ожесточенная схватка, видел, что его люди падают один за другим. Более того, он заметил и другое: затор в воротах удалось каким-то образом освободить, люди теперь пятились, прижимались к стенам, спешили укрыться в монастырских строениях, а в ворота из города прорывались вооруженные конники Юстаса.
Против этих не устоять. Артур это понял и крикнул на чеширском в надежде, что кто-то услышит:
— Отступаем! Назад! Так же, как и пришли!
Кто мог его услышать среди криков и звона клинков? Но Артур повторял приказ опять и опять, сам взобрался на ступени храма, с кем-то там схлестнулся, проклиная монахов, какие невесть чего стояли тут на коленях и истово молились, но на деле попросту мешали вбегавшим в собор людям — как местным, так и его воинам. Когда в бой вмешались конники, стало ясно, что битву не выиграть. Артур даже заметил, как кто-то пробился к фонтану, ведя в поводу коня, и принц Юстас взобрался на него, послав вздыбившуюся храпящую лошадь прямо на мельтешащую толпу.