Однако в большой зал Гронвуда супруги входили уже как высокочтимая пара: рука об руку, само достоинство и великолепие. Ведь барон и баронесса в своих владениях — это те же правители, на которых взирают с восхищением и преклонением.
Зал Гронвуда был украшен и сиял огнями. По пути Милдрэд перебросилась парой слов с няньками, несшими за ними запеленатых новорожденных малюток, ласково улыбнулась сыну. Артур на ходу переговорил с ответственным за музыкантов Рисом, удостоверился, что Недоразумение Господне (посмел бы теперь кто так называть уважаемого менестреля барона!) за всем проследит и музыка зазвучит как раз в тот момент, когда королевская чета вступит под своды зала.
Во дворе замка было полно народу. Слуги, вымытые и наряженные, столпились перед высоким крыльцом. Важный сенешаль Торкель отступил в сторону, давая проход господам. При этом Милдрэд заметила, как он перемигнулся с одной из ее камеристок. И подумала: давно надо подыскать Торкелю невесту, а то этот вертопрах никак не угомонится. Даром что почти никогда не снимает перчатки с левой руки — ее покалечили при нападении на Гронвуд, — однако умеет так преподнести свое увечье, что покоренным глупышкам это казалось значительным, как шрам, полученный рыцарем на турнире.
К барону с супругой подошел взволнованный аббат Метью. Он принял сан, когда супруги из Гронвуда основали неподалеку небольшое бенедиктинское аббатство. Сейчас Метью, в новой сутане и бархатной плоской шапочке, заметно нервничал, что казалось даже странным для столь достойного, всеми почитаемого настоятеля.
— Король с королевой уже в первом дворе, а вы все мешкаете. Вон и матушка Бенедикта места себе не находит.
Но аббатиса Бенедикта, похоже, успокоилась и стояла на крыльце с самым довольным видом. Прибывшая не так давно из Шропшира, тетка Артура была восхищена Гронвудом — ведь некогда она покинула эти края, когда замок только собирались возводить. Теперь же уверяла всех, что только такой замок и должен был достаться ее воспитаннику. О своем родстве с молодым бароном Бенедикта не распространялась, но осталась довольна, узнав, что по округе идет слух, будто Артур де Шампер состоит в родстве с Генрихом Плантагенетом. Она сама старалась поддерживать эти разговоры, но когда кто-либо пробовал уточнить, какова степень подобного родства, настоятельница принимала самый загадочный вид и из нее нельзя было выудить и слова.
— Может, вам преподобная Отилия подскажет, — ссылалась Бенедикта на настоятельницу Святой Хильды, прекрасно понимая, что никто не посмеет приставать к святой женщине с подобными расспросами.