Я выжал спуск, револьвер дернулся, негромко хлопнуло, и рыжий обзавелся аккуратным отверстием под нижней челюстью. То, что доктор прописал, пилюля напрямую в мозг зашла.
Парень ничком рухнул на землю; я первым делом вооружился автоматом одного из сержантов, потом вложил вытертый собственной футболкой наган в руку мнимого самоубийцы – больше даже не инсценировка самоубийства, а шутка черного юмора, – и принялся обшаривать карманы мертвеца.
Найдя телефон, по памяти набрал номер куратора и попросил:
– Бригаду уборщиков пришлите, пожалуйста, ко мне на квартиру.
– Лед? – удивился Владимир Николаевич звонку с незнакомого номера. – Напился, что ли?
Меня передернул короткий нервный смешок, и, удерживая на прицеле проход меж гаражей, я повторил просьбу:
– Уборщиков, и быстрее. У меня тут небольшой форс-мажор со смертельным исходом приключился.
– Ты где?
– Гаражи за домом, в который заселили. Только живее, а то, не ровен час, автовладельцы ментов вызовут…
Шептало ругнулся и отключился, и мне пришлось дозваниваться куратору второй раз.
– Чего еще?! – прорычал он в трубку.
– Прокофьева в розыск объявите. И Кристину, не помню, как фамилия. С титьками которая.
– Твою мать… – И вновь короткие гудки.
Я вернул телефон мертвецу, уселся на грязный асфальт и обессиленно прислонился спиной к гаражу. Положил на колени автомат и негромко рассмеялся:
– Ну конечно, это моя мама во всем виновата…
Группа быстрого реагирования прикатила минут через десять. Неразговорчивые парни быстро погрузили тела в фургон и, проводив меня на квартиру, с рук на руки сдали подчиненным Грачева. Те с ходу взяли в оборот, выпытывая малейшие детали произошедшего, но рассказать им особо было нечего. Сам ничего толком не понимал.
Когда меня наконец оставили в покое, я оделся и вспомнил о забытых на ночь в барабане стиральной машины ботинках; пришлось выставлять их сушиться и обувать кеды. Хорошо хоть на улице распогодилось…
Прихватив на всякий случай штормовку, я запер квартиру и в сопровождении дежуривших на этаже охранников спустился к припаркованным у подъезда внедорожникам. Забрался в тот, рядом с которым курил Виталий, и буркнул:
– Поехали, что ли?
Парень выкинул окурок на грязный асфальт и молча уселся за руль. Так за всю дорогу и не проронил ни слова. Лишь когда автомобиль остановился во дворе института, не оборачиваясь, сказал:
– Иди к Грачеву.
Беспрепятственно миновав пропускной пункт, я интереса ради прошел мимо кабинета Прокофьева, а там вовсю шел обыск. В коридор выставили журнальный столик, стулья и кресла, таскавшие же куда-то вниз набитые документами коробки парни напоминали вереницу муравьев. Вернувшись к лестнице, я поднялся в приемную заместителя директора по транспорту и впервые на своей памяти не застал там секретаршу. Без стука распахнул следующую дверь и с удивлением уставился на занявшего место хозяина кабинета Шептало.