— Я рад, что ты вернулась. — Затем он беззвучно скрылся в тени деревьев.
Потребовалось немного времени, чтобы мой пульс пришел в норму, и я могла отдышаться. Я положила руки по обе стороны от моей шеи, где он прикасался. Я должна отсюда выбраться. Сейчас же. Пока не стало еще хуже.
Зак лежал на скамейке, держа бутылку у земли. Он был бесполезным и вероятно мне придется звонить маме. Пожалуйста, не надо, мысленно застонала я. Если я позвоню ей, это никогда не закончится. Я просто должна позволить ей научить меня водить в конце семестра. Но сумасшедшие люди не должны управлять машиной такие как, например я и мой папа.
После того как вылила остатки виски, я толкнула Зака по плечу.
— Зак, проснись. Пора идти. — Никакой реакции. — Зак! Пойдем. — Я положила руки на его щеки и покачала голову из стороны в сторону. Он издал несколько фыркающих звуков, но даже не открыл глаза. Черт. Я вытащила сотовый, что бы позвонить маме. О, Всевышний. Нет сигнала. Я знала, что связь есть около ворот, потому что я там отправила ей сообщение.
Таща гитару папы, я побрела по старой части кладбища, прокладывая свой путь к воротам. Странная знакомая боль вспыхнула в груди, когда я проходила мимо кельтского креста. Он был огромный, по крайней мере, в двадцать футов высотой нависая над памятниками, словно сторож мертвых.
Когда я добралась до ангела, с треснутым лицом то поняла, откуда было это чувство дежа-вю: эти объекты мелькали в моей памяти сегодня днем, как и парень из ведения.
Я остановилась у ангела. Трещина, покрывающая белое мраморное лицо, делала его еще трагичнее в вечном состоянии траура. Я протянула руку и провела пальцами по щетинистому мху, на табличке едва читаемыми из-за коррозии мрамора была вырезана надпись «пока мы не встретимся снова».
Я не могла помочь, но чувствовала, что должна была что-то сделать. Что? Может быть, это была часть сумасшествия. Черт, возможно, я сплю, дома и проснусь в любую секунду по окончанию этого кошмара.
— Увидела кого-то? — Голос был тихий и мягкий. И очень близко. Я вздрогнула, но не закричала. Когда я обернулась, то обнаружила, что парень из моего ведения стоял в нескольких шагах, опираясь на разрушенный мавзолей, но теперь я не была так уверена что он воображаемый. Он выглядел и вел себя слишком реально. Моя реакция, когда он прикоснулся ко мне, безусловно, не была галлюцинацией. Осознание того что это не может быть сном проходило сквозь мое тело, словно огонь иголки страха проходили под моей кожей волнами. Если это было реальностью, то было намного хуже, чем галлюцинация.