— Речь идет о друзьях, а не просто знакомых, — поправила его девушка. — Пару раз мне приходилось вносить залог за приятеля, что перебрал по случаю и «возмущал общественное спокойствие».
Дверь в комнату распахнулась. Охранник ввел Стива Клуни. На худых запястьях поблескивали наручники, тюремная одежда висела мешком. При виде друга у Конни заныло сердце. Вскрикнув, она вскочила со стула.
— Простите, мэм. — Охранник загородил собою Стива. — Согласно предписаниям, вы не имеете права прикасаться друг к другу.
Девушка осталась стоять, не отрывая взгляда от лица Стива.
— Ты как, солнышко?
— Так себе… Глазам своим не верю: неужели это и впрямь ты, Конни? А уж до чего изменилась!
— Тебе нравится?
— Девчонки краше в целом свете не сыщешь!
— Я же тебе написала, что приеду. А мое слово свято!
Девушка оглянулась на Роббинса.
— Нельзя ли убрать эти железки?
Прокурор кивнул охраннику.
— Снимите наручники и ступайте. Я отвечаю за все.
— Как прикажете, мистер Роббинс.
Едва Стив оказался на свободе, а охранник ретировался восвояси, Конни поступила так, как подсказывало ей сердце: порывисто обняла друга.
— Ох, Стив, бедненький ты мой, до чего мне тебя жаль!
— Я не убивал Майкла, — пробормотал тот.
— Знаю! И делаю все, чтобы прекратить это безобразие. Можешь на меня положиться!
— Ты никогда меня не подводила.
Она все еще обнимала исхудавшего юношу. Стив вообще не отличался особой полнотой, а сейчас и вовсе напоминал скелет.
— Погляди, кого я с собой привела! Самого Ника Роббинса, государственного обвинителя!
— Здравствуйте, мистер Роббинс, — откликнулся Стив, не размыкая объятий. — Спасибо, что пришли.
— Не за что.
Ник не видел лица Конни — та стояла спиной, зато Стива мог рассмотреть во всех подробностях. Во взгляде арестованного светилось такое блаженство, что прокурор понял: юноша обожает Конни до безумия, и речь здесь идет отнюдь не о дружбе. Итак, эти двое — любовники?..
Трудно представить себе людей более не похожих. Конни — маленький, агрессивный сгусток энергии. У Стива вид бестолково-мечтательный; надо думать, в свободное время стихи сочиняет и, разумеется, жалеет себя до слез. И что Конни в нем нашла? Однако, как говорят, противоположности сходятся. Молодые люди работали в одном ресторане. Если Клуни — ее любовник, надо ли удивляться, что Конни настойчиво пытается оправдать юношу! Становится понятно, почему она, рискуя жизнью, помчалась в Хьюстон.
Хотя личная жизнь этой девушки, не считая тех подробностей, что имеют отношение к достоверности ее свидетельских показаний, его, Роббинса, никоим образом не касается. Но мысль о том, что Конни влюблена в Стива, не обрадовала молодого прокурора. Равно как и предположение, что Конни может быть влюблена в кого бы то ни было.