Не прошло и минуты, как Конни уже авторитетно выражала свое мнение, пуская в ход все «словарные слова». И, как ни странно, к ней прислушивались!
Что за вечер! Конни ощущала себя и умницей и красавицей. Если бы праздник мог длиться вечно!
К девушке протолкался Чарлз Мортон и пригласил ее на танец.
— С превеликим удовольствием, — присела в реверансе Конни.
Толстяк-полицейский — это вам не элегантный Ник, но, по крайней мере, на ноги не наступал.
— Мне нужно поговорить с вашим покровителем.
— То есть с Ником?
— Помогите мне, а?
Конни оглянулась в сторону буфета, Ник и его мать беседовали с двумя представительными джентльменами, в которых девушка без труда опознала сенаторов.
— Ах, мистер Мортон, я-то думала, что вы пригласили меня на танец, пав жертвою моих женских чар. А вам, оказывается, нужен Роббинс!
— Ну да, ну да, я пал жертвой, и все такое, но…
— Ладно, договорились…
Конни улучила удобный момент и отвела Ника в сторону. Вглядевшись в лицо молодого человека, девушка заметила, что улыбка у него усталая. Морщинки у глаз углубились. Услышав, что начальник полицейского участка желает переговорить с ним, Ник насторожился:
— Зачем?
— Не знаю, — пожала плечами Конни. — Он на террасе.
— Я его найду. А ты жди здесь.
Так она и послушалась! В кустах у роскошной мраморной лестницы, выходящей на подстриженную зеленую лужайку, вполне можно было расположиться в засаде.
Ник подошел к полицейскому. Тот задумчиво вынул сигару изо рта.
— У нас проблема, Роббинс.
Вытянув шею, Конни отчетливо различала лица собеседников. Эти двое составляли разительный контраст. Ник был аристократом до мозга костей. Начальник полиции походил на бульдога, потерявшего любимую кость.
— Это касается процесса Саверо? — полюбопытствовал Роббинс.
— А то нет! Все только о нем и судачат! Это правда, что ты уже отобрал присяжных и процесс начнется в понедельник?
— Похоже на то, — кивнул прокурор.
Мортон поглубже затянулся сигарой.
— Я говорил тебе раньше и скажу снова: улики не застрахованы от подтасовок. В управлении могут найтись продажные сволочи, готовые на все.
— Но что они могут сделать? Кровь на кашемировом плаще Саверо идентична крови жертв. Рисунок брызг соответствовал позиции, которую занимал Макс. Как это все можно подделать?
— Нельзя, — с отвращением согласился Мортон. — Но, как ты, может быть, помнишь по первому процессу, Саверо утверждает, что плащ вообще не его.
— Как насчет крови в машине?
— А вот здесь возможна фальсификация, — признал Мортон. — У нас были образчики крови жертв; бяки-полицейские вполне могли подделать остальные улики.