И они разминулись.
А на пути к флигелю Сашу перехватил Сапрыкин.
«Чего это он заявился?» – кивнул с откровенной тревогой на освещенные окна.
Саша уловил тревогу, и ему захотелось пугануть злостного алиментщика.
«Да на нервах наших поиграть! – воскликнул с деланным возмущением. – Из города, дескать, поступило распоряжение установить личности всех приезжих. Ищут, я понял, кого-то».
«Ха-ха, чего выдумал! – нервно хохотнул Сапрыкин, однако тем не менее торопливо зашагал к воротам, кинув Саше: – Добегу до аптеки, пока не закрылась, а то голова раскалывается».
«У меня цитрамон есть, враз вылечишься».
Тот не оглянулся, будто не услышал.
– Ну, я не стал догонять, не моя забота алименты взыскивать, – рассказывал Саша инженеру, – но до сведения милиционера данный факт довел.
– И что же он предпринял?
– Да ничего. Только спросил, какие имеются вещи, и конфисковал сапрыкинский чемодан. Попросил нас всех присутствовать при вскрытии, составил акт.
Тут он вспомнил о листке бумаги, который крутил все это время в руках, положил перед инженером.
– В чемодане обнаружил. Там, на самом дне, оказалась такая толстая тетрадь – их называют общими, – милиционер стал ее просматривать, а листок этот вывалился:
– Зачем он тебе? – поморщился инженер, не притрагиваясь к листку, – Тащишь всякое г… на обеденный стол.
– Эдуард Антоныч, это ведь ваши же какие-то записи! Почему я и заинтересовался.
Инженер поглядел на Сашу, спрашивая взглядом, не спятил ли тот, однако все же склонился над листком, вгляделся в поблекшие карандашные строчки. И оторопел: они были написаны его собственной рукой!
– Вижу, ваш почерк, – бубнил над ухом Саша, – я и заинтересовался.
«Долина ручья на 572-й отметке, – с трудом разобрал инженер, – делится на два рукава, причем левый почти сразу поворачивает круто к северу…»
У него перехватило дыхание, он прошептал растерянно:
– Отец… Рабочий дневник моего отца…
Вскочил, ухватил Сашу за полы распахнутого полушубка.
– Где она?
– Тетрадь, что ли? Ну, как-никак личное имущество, милиционер внес ее в акт и оставил в чемодане… Я же не знал!
– Саша, милый, он не должен уйти! Понимаешь? Мы не имеем права его упустить!
– Сапрыкина?
– Никакой он не Сапрыкин, это изменник Родины Захаров. Изменник и убийца.
Метнулся к вешалке, набросил на плечи полушубок; изнутри поднималась, сотрясая всего, знобкая дрожь.
– Но он наверняка вооружен, а у нас… Где сейчас может быть милиционер?
– Дома, наверно. Забрал чемодан, сказал, что пойдет домой.
– Ты знаешь, где он живет?
– Найду, пожалуй… Может, напрямую, огородами махнем?