Вторым смягчающим обстоятельством служила череда трагических событий, обрушившихся на несчастного Веджворта.
Для Эйбел Батл был прежде всего отцом Джейка. Как бы он себя ни вел теперь, после гибели сына, она знала, что, утратив его, старик потерял все. Жизнь для него превратилась в бессмысленную смену дней, ночей. Несмотря на словесные перепалки, бесконечно грубые выходки свекра, Эйбел постоянно ощущала, что их объединяет нечто большее, чем даже кровные узы. Она не обижалась на старика. Вот и теперь, когда за Батлом закрылась дверь, она произнесла вслух то, что всегда первым приходило ей в голову в связи с очередным «наездом» Батла, а поскольку они случались каждый божий день, то и сентенция эта стала для Эйбел как бы нормой отношения к Веджворту.
— Он стар, слаб, болен. Но кто знает, какими будем мы в его возрасте…
— И все-таки ты его балуешь. По-твоему выходит, что ему все позволено, — возразила мисс Тимонс.
— Нет, нет. Он все прекрасно понимает, что скандалы — форма протеста в конечном счете.
— Против чего? — удивилась старая учительница.
— Он не может смириться с тремя вещами — своей немощью, старостью Лесли и моим отъездом.
— Ты окончательно решилась?
Эйбел задумалась. Последние сутки внесли существенные коррективы в ее планы. Странно, что она даже не вспомнила, не рассказала Десмонду о своем намерении покинуть эти места навсегда. Она неопределенно покачала головой, потом, улыбнувшись, призналась:
— Появились новые обстоятельства, боюсь, что они крупно изменят не только мои планы на ближайшее будущее.
Мисс Тимонс внимательно слушала ее. Но Эйбел встала и пригласила ее в дом:
— Полагаю, Батлу мы больше не нужны. Нужно принять душ. Выпить чаю.
Женщины уютно расположились за овальным столом, стоявшим в кухне Эйбел, на котором в прозрачных чашках дымился янтарный ароматный чай.
— Вам с молоком? — обратилась Эйбел к своей гостье.
— Спасибо, нет, — задумчиво ответила та и в свою очередь спросила: — Ты представляешь, что будет со стариком, когда не станет Лесли?
— Вообразить невозможно.
— Вот я и говорю! Сейчас Батлом движет забота о муле. Все остальное — злоба, мстительность — средства защиты от реальности. Он сознательно культивирует их в себе.
— Что же делать, Речел?
— Как минимум позаботиться о рождественском подарке Батлу. Скажем, щенок или котенок, — посоветовала Эйбел умудренная опытом старая учительница.
Эйбел растерянно молчала. Она внезапно вспомнила свою мать. Как ни странно, они в чем-то схожи с Батлом. Да, оба одержимы. Ее мать была одержима ею… Каково ей было все эти годы? Чем заполнилась брешь, образовавшаяся после ее замужества.