Не поднимая глаз от кур, деловито роющих землю, Инга медленно сказала:
— Да, все так. Но это не твоя забота. Мы ведь, в сущности, посторонние люди.
Поставив чашку, которую он во время разговора держал в руке, Алекс подошел к ней, пальцами приподнял ее подбородок, чтобы увидеть глаза.
Как могло произойти то, что случилось между нами прошлой ночью? — подумала она почему-то с горечью. Он ведь не сказал за все это время ни одного слова о любви. И теперь предлагает ей такой соблазнительный выход из трудного положения, объясняя свое поведение чем угодно, только не отношением к ней.
— Ты ошибаешься. Ты моя проблема. Я не могу позволить себе оставить тебя терпящей бедствие. Если ты будешь жить под моей крышей, примешь деньги, которые надлежит заплатить за твою усадьбу, ты будешь абсолютно свободна в выборе того, что тебе делать и куда идти. Ты сможешь поступить в университет или продолжить художественное образование. Ты, повторяю еще раз, возненавидела бы себя за невозможность отдать долги отца.
— Еще больше я возненавижу себя, если буду получать деньги за секс.
— Если ты все видишь только под этим углом, нам надо расстаться. — Глаза Алекса метали молнии, казалось, он с большим трудом сдерживается от того, чтобы не стукнуть Ингу. Ей даже стало тяжело дышать. Справившись с собой, он продолжил тихим голосом: — Смотри, выплатить сразу все долги твоего отца я в состоянии. А ты не можешь. Я хочу расплатиться с долгами, потому что мне важно твое душевное равновесие, ты для меня важнее всего на этом свете. Это вовсе не попытка купить тебя, как ты толкуешь мои намерения. Если бы я считал, что тебя можно купить, ты просто перестала бы существовать для меня.
Инга прикусила губу и отвела глаза в сторону. Она не знала, как реагировать на этот монолог.
Но Алекс, оказывается, его еще не закончил:
— Если тебе недоступна моя логика, зайду с другой стороны. — И он притянул ее к себе, потом крепко поцеловал. Она попыталась вывернуться из его объятий, но безуспешно. Он держал ее крепко и одновременно бережно.
Инга, сама не зная почему, вдруг стала отвечать ему, поцелуй затянулся, и у нее не было ни сил, ни, главное, желания сопротивляться. Повторялась ситуация минувшей ночи. Ощутив агрессию его языка, она тихо застонала.
— Ты мой наркотик, — шептал Алекс, губы его беспрестанно двигались, глаза блестели. — Ты одновременно и сладость, и горечь. Мне никогда не будет тебя слишком много. И хочешь ты того или нет, что бы ты ни делала, как бы ни поступала, никакие твои действия и поступки не смогут разделить нас! Если ты придешь в мой дом, под пашей крышей будет много страсти, обещаю тебе.