А где находится часовня, он так и не сказал. Расспрашивать Линда больше не решалась и просто заметила:
— Жаль, что такой чудный замок приходит в упадок.
— Теперь, когда я взял в руки бразды правления и у нас появились деньги, я намерен предотвратить этот упадок, — жестко произнес Кэл и повел Линду по тропинке вдоль рва.
Сумерки вот-вот должны были смениться закатом, и небо светилось жемчужным светом. Неяркие цветы казались совсем бледными, а ночная фиалка и медуница наполняли воздух божественным ароматом. В обычное время Линда искренне наслаждалась бы чудесным вечером, однако сейчас, поглощенная мыслями о часовне, никак не могла расслабиться.
В дальней части подворья ров пересекал еще один мост, ведущий к крытому дворику.
— Южный мост, — с улыбкой пояснил Кэл. — Въезд для торгового люда.
Чуть дальше находился узкий пешеходный мостик, спускавший к обнесенной низкими стенами террасе, построенной надо рвом. На террасе стоял резной чугунный столик, пара стульев и несколько шезлонгов. Над сводчатыми коваными дверьми, ведущими в замок, висела чугунная лампада. Стену украшали тумбы с яркими цветами, и вьющиеся растения опускали свои белые цветы прямо к воде.
Пока Линда любовалась живописным видом, от вьюнка отделился белый лепесток и медленно поплыл по воде.
— Надо же, похоже, там есть течение, — удивилась Линда.
— Есть.
— А я-то всегда считала, что во рвах вода стоячая.
— Вода проточная — из реки, так что она всегда свежая и чистая. Здесь хорошо купаться… кстати, вы умеете плавать?
— Умею, но мне это редко удается. Разве что в нашем спортивном центре. А вы плаваете во рву?
— Почти каждый день. Естественно, только летом, — с легкой усмешкой заметил Кэл. — Я никогда не был мазохистом и с октября по апрель пользуюсь крытым бассейном.
Внезапно внимание Линды привлекли какие-то силуэты, замелькавшие в синеющих сумерках.
— Летучие мыши! — воскликнула она.
— Вы их боитесь?
— Нет. Я помню, что часто видела их в детстве. Тогда они мне даже нравились.
— Расскажите мне о своем детстве.
— Да рассказывать-то особенно не о чем, — попыталась уклониться Линда.
— Вы были единственным ребенком?
— Да.
— Вы обмолвились, что были не нужны своей матери.
— Это правда. Впрочем, я не хочу сказать, что была заброшенным ребенком. У меня было все необходимое. Просто мама никогда не проявляла ко мне материнских чувств.
— А отец?
— Он меня любил. Он вообще хотел иметь большую семью.
— Как единственный ребенок вы не чувствовали себя одинокой?
— Не помню, чтобы мне когда-либо было одиноко. Я много читала.
— А где именно вы жили?