Шандор работал диспетчером на железной дороге.
Двадцать четыре часа там, двадцать четыре часа свободен. И не очень далеко от дома. Жена носит обеды, ужины: горячие, даже не успевают остыть. Одно плохо: работы все больше и больше. Поезда на фронт, поезда с фронта.
– И все спокойно? – спросил я не без заднего умысла.
Бела-бачи прищурил глаз:
– Ты, парень, удить никогда не пробовал?
– Удить?
– У тебя должно получиться. Здорово крючки под жабры запускаешь. Только ведь рыбка рыбке рознь. Одна – гоп! – и поймалась. Другая – гоп! – и сорвалась. Да еще и крючок с собой уволокла на дно. Так и останешься с гопом на берегу.
Он вроде бы шутил, но вместе с тем давал мне ясно понять, что не следует забегать вперед и торопиться с расспросами.
Шандор вышел в соседнюю комнату, вернулся с маленьким приемником в руке.
– Давайте радио послушаем.
– Москву можно? – опросил я.
– Не сейчас. – Шандор включил приемник в сеть. – Этот только наши и немецкие станции берет.
Он покрутил ручку. Густой монотонный голос поплыл из приемника.
Вся жизнь наша – только час.
Плывут по небу тучи грозно.
О, милый друг, целуй сейчас!
Возможно, завтра будет поздно…
– Опять заныли! – Бела-бачи поморщился. – Вот такой скулеж целые дни. Верно, настроение у них не ахти. «Возможно, завтра будет поздно», – передразнил он очень похоже. – Это ведь кое-что да значит, а?
– Пусть хоть лучше поют, – сказал Шандор. – А то как начнут говорить, не знаешь куда деться от стыда. Ведь на весь мир слышно! Вот позавчера этот Ференц Салаши, «вождь нации» с накрашенными губами и напудренными щеками, как ляпнул: «Я иду впереди, вы за мной, назад только через мой труп!»
Я попробовал себе представить: он – впереди, а назад через его труп… Так где же он все-таки, впереди или сзади?
– Это анекдот! – рассмеялся я.
– Какой анекдот! – обиделся Шандор. – Бела-бачи, где у вас вчерашняя газета?
Он доказал мне все-таки. Головоломное изречение Салаши было помещено на первой странице газеты нилашистской партии. Словно кто-то нарочно, для смеха, напечатал эту нелепицу.
А ну-ка еще что там?.. Я раскрыл газету, но прочитать ничего не успел.
– Идут, – сказал Бела-бачи. – Они уже во дворе.
У него был удивительный слух. Через минуту раздались шаги в соседней комнате.
– Сюда, – услышал я мягкий голос Аги.
Открылась дверь, показался капитан Комочин.
Штатская одежда, слишком широкая для него, висела мешком. С кого ее сняли, кто стал очередной жертвой русских? Фазекаш! Его серый пиджак с одной единственной пуговицей.
Аги озорно подмигнула мне из-за плеча капитана. «Интересно, – подумал я, вдруг наполняясь непонятной горечью, – интересно, встретились ли им немецкие патрули?»