Я пошел за ним. Он все оглядывался, зловеще улыбаясь: погоди, будет тебе… Надо было связываться с этим дубом!
– Сюда! – младший лейтенант, открыв дверь, пропустил меня вперед.
Навстречу поднялся худой, широкий в кости полковник с желтым лицом и седой головой.
– Товарищ полковник…
– Ладно, ладно! – он махнул рукой, показал на стул. – Садитесь, лейтенант.
– Его личное дело. – Младший лейтенант, почтительно согнувшись, положил на стол папку с бумагами.
– Вы свободны, Серков.
Тот лихо повернулся через плечо, вышел. Полковник подошел к столу, небрежно полистал мое личное дело.
– Знаете, зачем вас вызвали?
Я, пока сидел один в ванной, успел перебрать в уме все возможные причины. Не зря, ох, кажется, не зря младший лейтенант так напирал на мой венгерский язык!
– Так точно!
– Вот как! Зачем же?
– Мне не следовало так разговаривать с ним… Ну, с младшим лейтенантом этим.
Он сразу понял мой ход, усмехнулся, погрозил пальцем. Но все же опросил:
– А как вы с ним разговаривали?
Я честно выложил все, как было – полковник мне понравился. Особенно глаза: живые, с юморком.
Он выслушал, поглядывая на меня с доброжелательной улыбкой, а когда я упомянул про моего философа – рассмеялся.
– Рофамес? А что, звучит вполне по-египетски. Рамзес, Рофамес… Эх, молодежь, молодежь! На губе пушок, в голове ветерок… Между прочим, он тоже только из училища, как и вы. Немножко зазнайка: смотрите все кругом, какая я ответственная личность! А так неплохой паренек. Глаз у него по части бумаг зоркий: неточности, расхождения… Ну, ладно. – Он сразу посерьезнел, взгляд стал пристальным и цепким. – Мы вас тут подзадержали в резерве. Рацию хорошо знаете?
– Так точно!
– Скорость на ключе?
– На экзамене дал двадцать две группы в минуту.
– Хорошо… У Петруши служил?
Откуда он знает? В анкете у меня написано «Петрушкевич» – так была настоящая фамилия моего партизанского командира. Петрушей его звали только в отряде.
– Так точно!
Он махнул рукой:
– Да хватит вам!.. Подрывник?
– И это было.
Полковник знал обо мне многое. Да, неспроста, неспроста их здесь заинтересовала моя особа… Я все ждал, когда же полковник задаст тот, самый главный вопрос.
– А пошел бы на ту сторону?
Вот!
– Сложно все там… – Я замялся и признался по-честному: – Страшновато.
– Что верно, то верно. Но иногда бывает нужно. Ну, просто до зарезу необходимо.
Все было ясно и понятно. Необходимо – значит, придется идти. Какой разговор, если необходимо!
Я молчал, отвернувшись к окну и покусывая губы. Полковник стоял рядом и не сводил с меня взгляда.
Так прошла, наверное, целая минута. Больше молчать нельзя было: